Последняя капля слезы - Габдулла Мухамедгарифович Тукай

С кем в разладе не бывала эта жизнь?

Ты, сражаясь с ней без устали, держись.

Вы на равных: как и ты, она – одна,

В смертной схватке – ей победа не дана.

Но коварна схватка: каждый миг – как нож,

Победишь – трофеев знатных не сочтёшь.

Жизнь подобна кровопийце, тигра злей,

Но от тигра лев бежит ли – царь зверей?

Мир не всяк, кто стонет, покидает, нет,

И заблудший всё же видит правды свет.

Ты в борениях страдай, от ран изнемогай,

Но подмоги от сквалыги не желай.

Помощи на грош, а после глянешь: ба!

Вслед за ней растёт горою похвальба.

Древо счастья пред тобой – взбирайся сам,

Доверяя только собственным рукам.

И никто не бросит: «Я, мол, поддержал!

Ну а он спасибо даже не сказал!»

Ответ

Пушкин, Лермонтов – пучина чистой и живой воды.

Пушкин, Лермонтов, Тукаев – три священные звезды.

Как, и ты бежишь на берег, отравившийся щенок?!

Языком взалкал ты влаги, да испить её не смог.

Прочь беги скорей! Одно лишь я сказать тебе могу:

На созвездие святое вечно тявкай на бегу!

Красавице с некрасивыми зубами

«Вьются парни молодые вкруг меня – отбою нет.

Умоляют полюбить их, мне от них покоя нет.

Растерялась я, не знаю – что же делать мне сейчас?» –

Так, притворно огорчаясь, похвалялась ты не раз.

Разогнать парней ты хочешь? Так и быть, я дам совет:

Для тебя-то это просто, легче лёгкого, мой свет!

Как появятся, ты только улыбнись во весь свой рот –

И тогда к тебе – ручаюсь – ни один не подойдёт.

Твоя рука

Мой друг, в моей руке легла твоя рука.

Святую чистоту дала твоя рука.

Как рыбка светлая из солнечных лучей,

Как сердце ангела, светла твоя рука.

Отравлена душа, её излечит яд,

Противоядие от зла – твоя рука.

Коснувшись сердца, ты не выпустишь его –

Ведь сетью мне всегда была твоя рука.

В ней – радости исток: мечтал я о реке, –

Мне море счастья принесла твоя рука.

Я, взяв её, сумел подняться до небес,

Меня на высоту вела твоя рука.

Как райский тополь, прям твой лёгкий, гибкий стан,

Как лист его – легка, мила твоя рука.

Сказал я как поэт, но ты поймёшь меня,

Поэта вдохновить смогла твоя рука.

Тебя превозносить я мог бы без конца,

Но лучшая тебе хвала – твоя рука.

Когда в Москве тобой займутся…

Хаджи, утратишь ты покой, когда в Москве тобой займутся.

Скажи, ответ ты дашь какой, когда в Москве тобой займутся?

Своим богатством возгордясь, не мог ты в мире поместиться –

Ты ограничишься тюрьмой, когда в Москве тобой займутся.

В гостях у кумушек ругал театр и молодёжь нещадно,

Тебя одёрнут: «Князь, постой!» – когда в Москве тобой займутся.

Твои милейшие друзья, благочестивейшие муллы,

Не захотят дружить с тобой, когда в Москве тобой займутся.

Тебя те самые дружки, с кем ты строчил свои доносы,

Упрячут в камере сырой, когда в Москве тобой займутся.

Пускай таким, как ты, пока не хуже рая здесь живётся –

Жизнь превратится в ад сплошной, когда в Москве тобой займутся.

Сейчас ты глух к моим словам, от них совсем не ждёшь ты прока,

Совет, однако, вспомнишь мой, когда в Москве тобой займутся.

Ты понабрал себе гарем – одной жены, как видно, мало.

В тюрьме не будет ни одной, когда в Москве тобой займутся!

Старометодник

I

В один из дней, махнув на всё рукой,

Сидел я тайно ото всех в пивной.

По воле провидения, в руках

Пивная кружка, курево – в зубах.

Трактира завсегдатаи толпой

Пришли и встали в ряд передо мной,

Мол, почему без дела здесь такой,

Заказывай гармонь и с ними пой.

Пришлось гармонь и скрипку заказать,

Веселье началось – и не сказать!

Закрылись в комнату от прочих лиц,

Накрашенных нам привели девиц.

И пили, и гуляли допьяна,

Сполна разгорячились, докрасна.

Спустя, однако, время, наяву

Призвали ум, чтоб высказать фетву[15].

И принялись судить-рядить про мулл,

Тот, мол, таква[16], а тот пошёл в разгул.

Джадидов проклинать велит Коран.

Безбожники они. Театр – харам[17].

Харам и танцы. Не харам притон,

Приличней и удобнее притом.

Сидим, очистившись от грязных пут,

Религию растим за пудом пуд.

Мы – птицы райские, ни дать ни взять,

На комнату спустилась благодать.

II

Должно, я много лишнего хлебнул,

На том же месте, где сидел, заснул.

И чудный сон приснился мне тогда,

Такой, что не забуду никогда.

Ах, рассказать ли вам мечту мою?

Приснилось мне, как будто я в раю.

Прекрасных гурий луноликих сонм

Как будто окружил со всех сторон.

Шербет с печатями мне тут же дан,

Официанты