Последняя капля слезы - Габдулла Мухамедгарифович Тукай

Зря ли клали мы на выборах шары,

Нам обязан он безмерно с той поры!

Или пусть «ишан с камчой» сюда придёт,

Быстро чудище он в чувство приведёт!»

Вдруг один из них, бывалый аксакал,

Заявляет: «Я решенье отыскал:

Карахмет необходим, однако здесь

У него-то, без сомненья, сила есть.

Душу вынет он из чудища шутя,

Кисекбашу возвратит его дитя».

Завопил базар: «Конечно, Карахмет!

Молодец, нашёл ведь выход, ай да дед!

Карахмету пусть Аллах прибавит сил!»

Тотчас кто-то из толпы заголосил:

«Минлебай, зови-ка быстро силача!»

Тот помчался, чоботами топоча.

Не успели и моргнуть, как той порой

Объявился Карахмет, силач-герой.

Он башку руками мощными берёт,

Чтоб отвагой поразить честной народ.

Как ни тужился поднять – на волосок

Сдвинуть с места эту голову не смог.

Карахмет собой являет жалкий вид:

Весь взопрел, изнемогает и сопит.

А башка: «Он что, рехнулся, Карахмет?

Легче, думал, ничего на свете нет?

Да таких пусть будет тысячный отряд,

Пусть и Зайкин, и Медведев подсобят[24],

Этот подвиг даже им не по плечу,

Я об этом даже думать не хочу.

Ведь в мозгу – и потому пусты труды –

Фанатизма неподъёмные пуды,

Здесь упрямством не один амбар набит,

Пар пивной тяжёлым облаком стоит,

Здесь вагонами невежество ума,

Здесь пустого самомненья просто тьма.

Думой «свято, что старо» забит сей мозг,

А джадиды – все гяуры, видит Бог!»

III

«Вот святая голова! – шумит народ,

Но на место ведь сама не прирастёт!»

Обступили Кисекбаша и борца,

Милосердьем переполнены сердца.

Дыбом встали волоса богатыря,

Гневно вырвались слова, огнём горя:

«Пусть не жить мне, только если доживу,

Диву мерзкому я голову сорву!

Будь что будет! До победного конца

Не увидит цирк Никитинский борца!

Нет мне счастья, не свершён покуда суд,

Ну а Зайкин с Пугачёвым подождут.

Или Дива обезглавить, иль не жить,

С Божьей помощью хочу я победить!»

«В добрый час! – кричит всё торжище ему. –

Помоги единоверцу своему!»

«Я пойду, да как же, люди, не пойти?!

Провались всё, но иного нет пути!»

Клятву слыша, чуть живая голова

Просияла и промолвила едва:

«Исполин, прими признательность мою,

Тяжкий жребий свой тебе передаю.

Ты отрёкся от свободы и друзей,

Так прими мою признательность скорей!

Ну-ка, торжище, кричи за мною вслед:

Пусть удачлив будет в деле Карахмет!»

К небесам воздели руки млад и стар,

С чистым сердцем причитает весь базар:

«О Всевышний, Карахмету помоги,

Силы дай, в пути его обереги!»

Опустили руки долу – в тот же миг,

Как нарочно, на углу трамвай возник.

Влез в вагон без промедленья Карахмет,

С пересадкою потребовал билет.

Проводили великана всем гуртом:

«Охрани его, Аллах, в пути святом!»

Полетел трамвай как ветер, и, резва,

Покатилась с ним бок о бок голова.

Вдруг – отвага пробудилась – от ларьков

Забрехали псы базарных мясников,

Сворой кинулись, дурные, под смешки:

«Не догнать вам, крючкохвостые, башки!»

Как скакун, как оперённая стрела,

Унеслась она с Безбожного угла.

Мчит вагон, стуча по рельсам… Малыши

Вслед башке, шаля, швыряют голыши…

Справа минули «Дом книги» впопыхах,

Слева минули газету «Аль-Ислах»,

День прошёл, уж третий день проходит – вот

Промелькнул большой Крестовников завод;

Дня седьмого занимается заря –

Докатили до глухого пустыря.

Встал как вкопанный вагон и не идёт,

Голова всё дальше катится вперёд.

«Мы доехали до места или нет?» –

Из вагона вопрошает Карахмет.

«Выходи скорей, – кричит ему башка, –

Цель желанная теперь уже близка.

Ты пешком пройди немного, о герой!

Это озеро Кабан перед тобой.

Есть колодец заколдованный на дне,

Там и прячется Див – в самой глубине».

IV

Коль уж к слову, расскажу я заодно

Про озёрное таинственное дно.

Много невидали прячет здесь вода:

Веси медные, златые города.

Здесь олени носят мраморный убор,

Шестисотголовых змей ужасен взор.

Водяная – злая, чёрная с лица –

Всякий год крадёт малышку иль мальца.

А когда явилось войско из Москвы,

Полетели в город ядра через рвы,

Убегая, всю казанскую казну

Ханы вроде бы пустили здесь ко дну.

Все сокровища сокрыла глубина:

Никому да не достанется мошна!

Говорят, с тех пор на дне полно добра,

Говорят, не счесть там злата-серебра.

«День придёт – вода из озера уйдёт!» –

Раззадоривают умники народ.

Вот когда узнают радость бытия

В приозёрном медресе «Касимия»!

Подберут, что им оставила вода,

Богачами став без знаний, без труда.

Чередою годы медленно идут.

Над пучиною шакирды ждут и ждут…

V