250 дней в царской Ставке. Дневники штабс-капитана и военного цензора, приближенного к высшим государственным и военным чинам - Михаил Константинович Лемке

выгнанные из полков. Генеральный штаб совершенно не обращал на авиацию никакого внимания и нисколько не заботился об использовании ее в практическом отношении, и понятно, что, когда началась война, ровно никто не знал, что с нею делать. Никакой выучки, никакой программы. Учились, конечно, у немцев, но так, что и до сих пор ничему не выучились.

В июле 1914 г. войска вышли в поле, не имея никакого понятия ни об аппаратах, которые могли попасть им в руки, ни о том, что они собой представляют, на что пригодны, чего от них можно ждать и т. д. Офицерский состав армии проявил в этом отношении преступное незнание азбуки. Нечего было удивляться, что в течение всего первого года войны наши войска обстреливали собственные аппараты. Во всей армии не было ни одного азбучного руководства для пехоты, кавалерии и артиллерии, по которому можно было наладить это ознакомление хоть как-нибудь… Ясно, что приходилось отдавать приказы вроде следующего, данного по I армии Ренненкампфом:

«В армию прибыли новые быстроходные аэропланы, по фигуре весьма похожие на немецкие, без всяких отличительных знаков. Принимая во внимание, что при таких условиях отличить наш аэроплан от немецкого невозможно, строжайше воспрещаю, под страхом немедленного расстрела, какую бы то ни было стрельбу по аэропланам. Всех виновных в стрельбе по аэропланам, не обращая внимания на его звание, прикажу расстреливать на месте преступления, при невозможности же выяснить, кто первый открыл огонь, – расстрелять всю команду. Приказ этот прочесть и объявить буквально всем чинам армии. В целях собственного скрытия от взоров с неприятельских аэропланов следует при появлении аэроплана прижиматься к лесу, прятаться в дома, при движении – останавливаться, ложиться на землю; при необходимости ставить палатки – располагать таковые во дворах, в садах, в лесу; орудия, пулеметы, зарядные ящики, повозки – маскировать, закрывая их сверху ветвями» (17 сентября 1914 г.)… Пожалуй, одного этого приказа достаточно, чтобы французы расстреляли самого такого командующего армией в момент его подписания. Разве это не государственная измена?

Конец приказа был подсказан уже опытом, стоившим всей нашей армии многих тысяч жертв. Ни в уставе полевой службы, нигде подобных указаний в мирное время дано не было – Генеральный штаб не удосужился, его отдел обучения войск продолжал рисовать биваки в мерочку схемами, которые были уместны разве только в Турецкую кампанию.

«Еще в начале войны указывал, – читаем в приказе Брусилова но VIII армии от 29 мая 1915 г., – как надо располагаться на отдых, чтобы не быть замеченными воздушными разведчиками.

Между тем по-прежнему войсковые части, и в особенности парки и обозы, продолжают становиться, строго придерживаясь уставных форм, квадратиками, без всякого применения к местности. Требую со смыслом располагаться на биваке, укрывая повозки под деревья, заборы или строения, а в случае невозможности маскируя отдельные повозки ветвями, охапками сена и т. п. Коновязи разбивать по опушкам или внутри рощ, людей располагать по дворам или палатками, но рассредоточенно, преимущественно в лесках. При совершении маршей пехота должна, завидя аэроплан, немедленно сворачивать на обочины, останавливаться и даже ложиться, пока не пролетит аэроплан, – словом, всячески стараться затруднять разведку летчикам противника… Надо придерживаться устава не как слепой стены; начальникам вдумчиво относиться к своим обязанностям и, учитывая новый народившийся фактор – воздушную разведку, – приложить все старания, чтобы затруднить таковую».

А этот «новый фактор» народился уж совсем въявь еще за пять лет до войны, и наши военные агенты неоднократно предостерегали Генеральный штаб о том, что будет сыпаться на голову войск, кроме снега и дождя. Но разве наш Генеральный штаб может так спешить? Разве спешка соответствовала бы его достоинству и престижу? После того было сделано несколько изданий полевого устава, и ни в одном он не обмолвился ни звуком. И это не государственная измена?

Спустя два месяца войны, за которые мы потеряли более 400 000 нижних чинов, войска сами поняли наконец то, о чем опять-таки в мирное время наши военные агенты доносили на Дворцовую площадь, а именно – процитирую лучше приказ по Северо-Западному фронту от 23 сентября 1914 г.:

«Из наблюдений за работой немецких аэропланов во время боев в Восточной Пруссии выяснилось, что немцы широко пользуются ими при определении дистанций для артиллерийского огня и корректирования его…»

Вот когда мы узнавали методы борьбы противника, вырабатываемые им задолго в мирное время…

Приведу другой приказ главнокомандующего Северо-Западным фронтом:

«В последнее время все чаще и чаще раздаются жалобы войсковых начальников на недостаточную продуктивность работы летчиков даже в решительные периоды операций. Ссылка в данном случае летчиков на устарелость систем наших аппаратов, неблагоприятные атмосферические условия и пр. не могут иметь места уже по одному тому, что на войне не время критиковать и заниматься разработкой проектов лучших аппаратов, и усилия всех чинов армии должны быть направлены к наиболее продуктивному использованию существующих аппаратов. Что ссылка на устарелость аппаратов не всегда справедлива, явствует хотя бы из того обстоятельства, что, в то время как крепостной авиационный отряд производит блестящие рекогносцировки на изношенных „фарманах“, рядом стоящие с ними корпусные авиационные отряды не могут вылететь даже на „ньюпорах“… Главнейшей же причиной малой продуктивности работы летчиков я считаю недостаточное сознание важности воздушных разведок для разработки и ведения современных операций, отсутствие должного военного распорядка в авиационных отрядах, а также и не всегда ясное понимание войсками того, что может дать воздушная разведка и что можно потребовать от нее при не вполне благоприятных атмосферических условиях» (13 декабря 1914 г.).

► Сегодня Алексеев передал при мне Пустовойтенко отчет о закрытом заседании Государственной думы.

► В совещании содокладчиков Государственной думы рассматривался вопрос о постройке укрепленных позиций в тылу армии. Депутат Шульгин подал председателю особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по обороне государства записку о том, что наши тыловые укрепления слабее неприятельских, особенно на Юго-Западном фронте; что уроки 1915 г. не использованы до конца и что при неизбежном отступлении неминуем взрыв общественного негодования. Поэтому он находит, что надо: 1) заверить общество, что это не так, тогда оно успокоится и встретит возможное отступление спокойно, 2) урегулировать вопрос о беженцах, согласовав действия главнокомандующих и Совета министров; нужна целесообразная колонизация, направленная в район, где она желательна, 3) теперь же позаботиться о хлебе. Беляев сообщил все это начальнику штаба и просил его высказать свои мысли для доклада членам комиссии содокладчиков.

► Генерал для поручений Искрицкий назначен начальником штаба 9-го корпуса, к Абраму Драгомирову.

► Сегодня начальник штаба послал главнокомандующим фронтами следующее письмо, являющееся перефразом письма к Родзянко от 16 февраля:

«Время от времени председатель