Блатной: Блатной. Таежный бродяга. Рыжий дьявол - Михаил Дёмин

У «береговых» – все иначе. Они во многом зависят от случая, от стечения обстоятельств. Выпадает, порою, скверный сезон – и тогда они терпят голод. Собирают корни растений и даже древесных червей. Белые и жирные, черви эти кладутся в суп – и навар от них получается довольно густой…

Однако до этого дело доходит редко; людям здесь все-таки помогает «большая земля». Да и само море, оно тоже почти никогда не оставляет их без прокорма.

Морские дары, как правило, щедры! И в общем, жизнь на побережье идет не так монотонно, как в глубинах тундры, и женские украшения здесь богаче (из перламутровых раковин, из моржовых бивней). И кухня – разумеется, в добрые дни – выглядит весьма разнообразной.

Состоит она, преимущественно, из рыбных блюд. Их множество, горячих и холодных. Рыбу в изобилии солят, коптят, а некоторые сорта (треску, молодую лосоську) употребляют в сыром виде. И больше всего здесь ценится сырая тресковая печень, рыбий жир, свежая икра и слегка обжаренное, подрумяненное, тюленье сало!

И когда якуты (впрочем, так же, как и камчадалы) принимают гостя, – стол уставляется именно этими лакомствами.

«Береговые» – народ оседлый. Большинство из них живет в избах. Там, как правило, всегда хорошо натоплено. А в честь гостя полагается топить особенно жарко, не жалея дров! Таков местный шик… В этой жаре высидеть одетым нельзя, невозможно. Поневоле приходится разоблачаться… И, помнится, поначалу я часто чувствовал себя там – как в бане.

В бане, исполненной адской духоты и насквозь пропитанной запахом рыбьего жира!

Рыбий жир здесь очень популярен. Его любят не только люди, но и собаки; они жадно вылизывают каждую пролитую его каплю. Его используют не только в кулинарии, но и при других надобностях. Он помогает при ожогах, ссадинах, нарывах. Он благотворно действует на кожу, размягчает ее, делает гладкой и шелковистой – и потому играет важную роль в туземной косметике.

Ибо женщины – всюду женщины. Стремления у них, в принципе, одинаковы. (Разница только в критериях, в восприятии вещей.) И если, в отличие от европейских своих сестер, якутские и чукотские женщины почти никогда не купаются – то этому есть свои причины. Существует поверье, что с морскою водой смывается счастье… Однако забота о нарядах, об украшениях, о красоте и качестве кожи присуща им всем в полной мере!

У них вы можете встретить немало всяких мазей и притираний на рыбьем и животном жиру. Кстати, ведь именно от них, от северных женщин, проник в европейскую косметику секрет знаменитого «спермацета»: особого, нежнейшего, очень ценного кашалотового жира. И «спермацетом» назвали его уже в Европе – непонятно почему (по глупости? или ради приманки?), так как к сперме продукт этот не имеет ни малейшего отношения и добывается у кашалота из головы.

И они, также первыми, задолго до нас, были осведомлены о таинственных, благодетельных свойствах талого снега, весенней воды…

Приятель мой, Алеша (киномеханик, с которым мы вместе разъезжали по стойбищам), заметил однажды:

– Вся здешняя цивилизация – на рыбьем жиру!

Сказано было остроумно, но – зло. И это тем более выглядело странным, что сам-то он, по матери, был якутом.

Имелся у него, впрочем, и отец, и тоже якут… Но в действительности Алеша родился не от него (он сам мне в этом признался). Я спросил с осторожностью:

– От кого же – если не секрет?

– Не секрет, – усмехнулся он, – от какого-то проходимца… Наверное, от такого же, как и ты! У нас ведь женщины дают всем, кто придет, кто захочет. А мужья не препятствуют. Наоборот! – И потом – щуря узкие свои глаза: – Да ты наверняка сам уж попробовал, убедился… Так ведь?

– Так…

– Сколько ж раз?

– Это не важно. Ты мне вот что скажи: почему мужики-то не препятствуют, а? Что ж они, вовсе без самолюбия?

– Ну, тут не так все просто, как кажется, – задумчиво проговорил Алеша, – и дело не в самолюбии… Я как-то разговаривал со здешним шаманом. Есть у нас такой старичок – и он объяснил. Это с древности повелось. Племена-то ведь наши – небольшие. И раньше они жили обособленно, замкнуто. С чужими не смешивались. Ну и постепенно каждое племя стало как бы превращаться в одну общую семью, понимаешь? Вот тогда-то и возникла надобность в том, чтобы старую кровь – разбавить свежей, чужою… И появилась поговорка: «Если муж изменяет – это брызги из дома, а если жена – брызги в дом!» Да это потом уж и изменой перестало считаться. Вошло в обиход. Ну а места у нас, на побережье, бойкие! Корабли ходят часто. И часто останавливаются. И в общем тут много народу успело побывать – и побрызгать…

Он наморщился, дернул плечом. И, глядя на него, я понял вдруг, что этот парень – весь исполнен комплексов. И, судя по всему, он не очень-то любит здешнюю жизнь и маленький свой народ.

– А чего тут любить? – сказал он в ответ на мое замечание. – Я все-таки не дикарь. Человек начитанный. Окончил десятилетку, потом – курсы механиков в Якутске. Теперь вот хочу поступать в институт. Недавно послал бумаги… И если примут – сбегу отсюда с радостью. И навсегда. Чего мне тут любить? Рыбий жир? Эти брызги?..

– Ну что ж, тебе видней, – сказал я. – Но мы не договорили! Все-таки мне непонятно. Женщины, значит, пользуются полной свободой. Ну а мужья – они-то как же? Ничем своих потерь не компенсируют?

– Нет, почему ж, – возразил Алеша, – они тоже стараются…

– Но как? И где? Заезжих женщин здесь почти не бывает.

– Они пользуются местными… Из соседних племен… Однако дело тут вовсе не в банальном блядстве, нет! Речь идет скорее о своеобразном обмене.

– Обмене – женами?

– Если хочешь… Но главная цель все же не в этом…

– А в чем же еще? – прищурился я.

– В детях! Ритуал здесь простой. Отдавая тебе свою жену, якут или, скажем, чукча сразу приобретает право и на твою, – понимаешь? И когда ваши жены потом рожают, вы становитесь не соперниками, а как бы родственниками. – И он добавил, помолчав: – Конечно, с человека проезжего, случайного – какой с него спрос? Тут процесс, так сказать, односторонний. Но если ты живешь неподалеку и адрес твой известен…

– Ага, – пробормотал я, – так вот оно, в чем дело!

Я почему так заинтересовался данной темой? Дело в том, что недавно, как-то вечером, мне случилось забрести в один местный дом… (Алеши со мной не