И восстанет ветер. Баллады - Даниэль Мусеевич Клугер

подорожник, лебеду,

Воска желтого немного — с незнакомцем рядом села

В золоченую коляску на резиновом ходу.

Полетели кони резво, будто сказочные птицы.

Между тем совсем стемнело, звезды первые зажглись.

В синем сумраке тревожном растворились Яворицы,

Молчалив был незнакомец, резво кони вдаль неслись.

Натянул поводья кучер, звонко щелкнула подкова,

Тишина казалась жаркой, и вокруг сгустилась тьма.

Усмехнулся незнакомец, не сказав худого слова.

Шифра вышла, испугалась: где знакомые дома?

И сказал надменный щеголь: «Не пугайся, повитуха,

Мы идем к моей супруге, соберись, шагай смелей.

Примешь роды — и уедешь...» И добавил ей на ухо,

Что зовется Ашмедаем, повелителем чертей.

И сказал чертей владыка бедной Шифре со злорадством,

И из глаз его бездонных на нее взглянула ночь:

«Будет сын — уйдешь с почетом, без урона и с богатством.

Но убью тебя, старуха, если вдруг родится дочь!»

Лик его преобразился, голос был подобен грому.

У нее дрожали руки и кружилась голова.

И пошел он по тропинке к темному большому дому,

Поплелась за ним старуха, ни жива и ни мертва.

Принимала Шифра роды, он стоял у изголовья.

Посмотрела на младенца, поняла — обречена.

Как тут скажешь Ашмедаю, без ущерба для здоровья,

Что чертовку — не чертенка родила его жена?

Только Шифра Ашмедая в сени выставила ловко:

Мол, уставился — и сглазишь! Ну-ка, вон пошел, злодей!

Вышел он — она из воска быстро сделала чертовке

То, что мóэль обрезает у евреев и чертей.

Позвала она папашу и ребенка показала.

И остался черт доволен, отвела она беду.

Ашмедай вручил ей плату, и домой ее умчала

Золоченая коляска на резиновом ходу.

Через месяц в том же месте Шифра-знахарка сидела.

Вдруг явился черт пред нею, заслоняя солнца край.

Он воскликнул: «Повитуха, повитуха, как ты смела?!

Ах, представить ты не можешь, как разгневан Ашмедай!

Но сказать тебе велел он, что на первый раз прощает

И преследовать не будет, и, семью свою любя,

Он велел тебя доставить — вновь его жена рожает,

А в округе повитухи нет искуснее тебя!»

Ашмедай (Ашмодей) — один из главных злых духов еврейской демонологии, царь чертей. Его жена — одна из двух Лилит, «младшая» Лилит. Согласно еврейским легендам, беременность у нечистой силы длится один месяц.

БАЛЛАДА О ВОЗВРАЩЕНИИ

Ехали козаки по ночному шляху,

Догоняли курень, запорожский стан.

И сказал Тарасу, заломив папаху,

Друг его и верный побратим Степан:

«Притомились кони, заночуем, друже.

То не звезды светят, светят огоньки.

То шинок, я вижу, далеко не дуже,

Прямо за пригорком, прямо у реки».

Старая шинкарка налила горилки,

Накормила хлопцев, уложила спать.

Вдруг Степан услышал пение сопилки —

Песенку, что в детстве пела ему мать.

Он тотчас проснулся, видит — держат свечи

Над его постелью девять стариков.

И промолвил первый: «Слушай, человече,

Я тебе открою — кто же ты таков.

Был рожден евреем, да пришли козаки,

Всех поубивали, все дотла сожгли.

А тебя крестили кляты гайдамаки,

Бросили в подводу, в курень увезли.

Рабби Элиягу я когда-то звался.

Здешним был раввином — да в недобрый час.

Ждал, что ты вернешься, и теперь дождался.

Будешь ты отныне тоже среди нас».

И еще промолвил рабби Элиягу,

Испугал Степана свет его очей:

«Пил ты не горилку, не вино, не брагу,

Слезы пил, козаче, — слезы горячей!..»

А Тарас наутро пробудился рано.

Кликнул побратима — тишина в ответ.

А шинка-то нету, нету и Степана,

Только с неба льется серебристый свет,

Да сердитый ветер по деревьям свищет.

Огляделся хлопец — неприютный край:

Он сидит на камне посреди кладбища.

Ветер не стихает, да вороний грай…

Испугался хлопец, свистнул что есть силы.

Глядь — из-за пригорка конь гнедой бежит.

А вокруг Тараса старые могилы —

На одной папаха черная лежит…

ГРУСТНАЯ ПЕСЕНКА О ДУРАКАХ ИЗ ХЕЛМА

Как-то раз евреи Хелма перебрались всей общиной

И на новом месте дружно стали строить новый дом.

Половину стен сложили, а с другою половиной

Разобраться не успели — отложили на потом.

И сказал один строитель, опустивши очи долу:

«Мы должны для пола доски очень гладко остругать.

А неструганые доски коль настелешь, так по полу

Не побегаешь без туфель, чтоб занозу не загнать».

Возразил другой строитель: «Рассужденье это ложно.

Гладкий пол опасен очень, каждый должен это знать.

Остругаем доски гладко — и тогда вполне возможно

Сделать шаг — и поскользнуться, руки-ноги поломать!»

Прервалась работа сразу — крики, ругань, споры, слезы.

Но раввин нашел решенье — это был большой сюрприз:

«Остругаем доски гладко, чтобы не загнать занозы,

Но, чтоб не скользить, настелем гладкой стороною вниз».

И, решив проблему с полом, за работу взялись смело,

Но один из них заметил: «На носу уже зима.

Холода начнутся вскоре, а у нас — такое дело:

Печь — снаружи, как исправить? Я не приложу ума!»

Обнесем пустырь забором — и окажемся внутри.

Будет холодно снаружи — ветер воет,