Царские письма. Александр III – Мария Федоровна. Николай II – Александра Федоровна - Александр Николаевич Боханов

отправились с Мишей на военную гавань встречать кадет, которых привезли в Петергоф на четырех пароходах. После этого я гулял один, так как дети просили поехать в Сергиевку к сыну Юрия. Alix с Фафкой катались в двухколесном шарабане одиночной, большая хорошая добрая лошадь, но не понимаю, как Alix может выдержать этот тряский экипаж; не думаю, чтобы это было полезно ей.

К обеду были: Alix, Фафка, Рихтер, Черевин, Шереметев, Елена, Сергей Михайлович и Андреев, который на днях отправляется с «Державой» в море для практики. Сегодня вечером в первый раз играла наша музыка по случаю хорошей погоды. Так было тепло и приятно, что мы после обеда пили кофе и курили в саду и даже странно казалось, так мы от этого отвыкли. Азбелев[219] приехал и завтра в 12 часов будет ко мне, очень интересно его видеть и поговорить с ним.

Целый день ждал телеграммы от тебя и ничего, очень грустно! Это первый раз, что целый день прошел без вести от тебя, душка Минни! Дай Бог, это последнее мое письмо и что после этого мы, наконец, увидимся. С нетерпением жду вашего возвращения; страшно скучно и грустно одному здесь.

Что за чудная светлая ночь, но пора кончать и ложиться спать. Целую крепко Жоржи и Ксению, а также дядю Мишу и Ольгу с Минерле. До свидания, моя милая душка Минни, от всей души обнимаю тебя и еще раз благодарю ужасно за милейшее письмо. Слава Богу, Ники подвигается благополучно вперед и кажется доволен всем. Христос с вами мои дорогие.

Навсегда Твой верный друг Саша.

(ГАРФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 710. Л. 17–20)

XIV

Зимний Дворец. С.-Петербург. 11 апреля 1892 г.

Моя милая душка Минни!

Как скверно было вчера, простившись с тобой вернуться в твои комнаты в Гатчине, как пусто и разом все изменилось. Мы еще пошли с детьми гулять и работали на террасе, а Ники катался по озеру на байдарке к великому отчаянию Ворона, который не знал, что делать и куда бежать. Пили чай в 5 ½ с Ники вдвоем у меня в кабинете. Обедали Черевин и Котя Оболенский[220]. Вечер я провел у себя, занимаясь.

10 апреля поехали с Ники поздравить Владимира, и был фамильный завтрак[221]. Прием и большой завтрак были отказаны по случаю кончины бабушки Михень; она была очень опечалена этой смертью, и со слезами на глазах говорила о ней.

В ½ 2 был смотр новобранцам в манеже, потому что не особенно тепло: всего 6 градусов и сырой туман. В ¾ 4 я вернулся домой, т. е. в Зимний Дворец, и занимался, а Ники отправился похлыщить в коляске. В 5 часов пили чай с Ники и Сергеем Михайловичем (дежурный), а потом приехал еще Сандро[222] и они втроем отправились осматривать военную картинную галерею Зимнего Дворца. В 8 часов мы обедали с Ники у Шереметевых с Николаем Михайловичем и Куропаткиным[223], было очень хорошо. В 10 часов я вернулся домой заниматься, а Ники отправился с Сандро в оперу «Фауст» с Фигнер[224], но видно еще куда-нибудь поехал, так как теперь ½ 2 и его еще дома нет!

Получил телеграмму от Сергея из Москвы о твоем проезде и от Фридриха из Канн о кончине его бабушки[225]. Сегодня же получили известие о внезапной кончине бедного Фредерикса в Штутгарте от разрыва сердца, бедная жена и дети![226]

Нева начинает вскрываться и местами совершенно чисто; Троицкий мост уже разведен, а между Дворцовым и Николаевскими мостами лед почти весь прошел, а впереди Зимнего Дворца все еще стоит.

Сегодня, 11 числа, утром были доклады и приехал Бунге, замечательно поправился и не слаб. Завтракал с гр. Шереметевым и Кутузовым втроем, Ники поехал раньше в Аничков в свой комитет[227]. В 2 часа я пошел в залы на смотр карт Военного и Морского министерства; это продолжалось более 2 часов. Потом осматривал коллекцию Ники, привезенную из путешествия, 8 комнат набиты вещами и есть весьма хорошие и интересные[228]. Оттуда отправился с Кутузовым, Сперанским[229] и Аничковым по сервизным кладовым; серебро, фарфор, бронза и проч., были тоже на большой кухне, в пекарне, в кондитерской и проч. Вернулся домой только в ¾ 6 и пили чай с Ники. Погода отвратительная, утром только 2 градуса, туман и мокрый снег, а потом весь день дождь и темнота, просто уныние наводит, чистый сплин!

Закуска в 8 часов вдвоем с Ники. В 9 часов он уехал с Михайловичами[230] в цирк, а оттуда к Воронцовым. Я занимался, а теперь ¼ 2 – пишу тебе, моя душка Минни, и вспоминаю именно эти ужасные и печальные часы 27 лет тому назад в Ницце![231] Боже, сколько времени прошло, а воспоминания столь же свежи и грусть все та же. Что за перемена произошла во всей моей жизни в эти часы и какая страшная ответственность разом свалилась на мои плечи и вместе с тем решилась дальнейшая моя судьба и счастье всей моей семейной жизни!

Как мне странно жить теперь снова в Зимнем Дворце, из которого я выехал 25 лет тому назад, проживши в нем со дня моего рождения 21 год до самой нашей свадьбы! Спальню я себе устроил в маленькой угловой комнате, там уютно и хорошо. Ники живет в твоих комнатах и спит в твоей уборной; Ворон тоже здесь и страшно не в духе.

Вот пока и все, завтра снова буду писать. Крепко от всей души обнимаю тебя, моя милая душка Минни, и целую Жоржи и Ксению. Христос с вами, мои душки!

Твой верный друг Саша.

(ГАРФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 710. Л. 45–46 об.)

XV

Зимний Дворец. С.-Петербург. 12 апреля 1892 г.

Моя милая душка Минни!

Благодарю от всего сердца за твое милейшее письмо, которое я получил сегодня; оно мне доставило огромное удовольствие и было чудным сюрпризом, а в особенности что ты подумала сделать мне это удовольствие.

Сегодня утром в 11 часов была заупокойная обедня в крепости, и я горячо молился вместе с тобой у дорогих могил. Чудная была служба, я так люблю Пасхальную службу и Христос Воскресе и прочее пасхальное пение. Погода тоже сегодня отличная, ясная и теплая. Пришлось ехать кругом, так как Троицкий мост разведен, а потом развели и Дворцовый. Нева левым берегом почти вся прошла, но против Зимнего Дворца лед