Блатной: Блатной. Таежный бродяга. Рыжий дьявол - Михаил Дёмин

Кашалот-самец создан для любви и для драки! Вся его жизнь проходит в непрерывной яростной борьбе – за самок, за еду… Ему ничего не дается даром. Еще бы! Чудовищные моллюски, которыми он лакомится, – существа агрессивные и грозные. Так что за каждый вкусный обед он расплачивается кровью. И с гаремом у него тоже хватает хлопот. В молодости спермуэл всеми способами пытается овладеть стадом самок, а потом – из последних сил – старается удержать его, отбиться от соперников.

А соперников множество! Тут и подрастающая молодежь (иногда и собственные сыновья), и пожилые, матерые одиночки, когда-то, где-то упустившие свое счастье, но еще не утратившие азарта и надежд.

Дерутся самцы беспощадно. Они прежде всего стараются схватить друг друга за нижнюю челюсть. Это ж ведь – основное их оружие! И нередко наносят друг другу тяжкие, непоправимые увечья.

Побежденный, естественно, изгоняется – и вот тогда-то, став неприкаянным бобылем, он и заплывает в северные моря. Заботиться ему теперь не о ком, а на себя – плевать!

Но бывает так, что и победитель не удерживается в гареме надолго; измученный, ослабевший от ран, он быстро затем уступает место какому-нибудь новому, молодому, дождавшемуся своего часа конкуренту.

И вот так, собственно, и случилось с теми двумя спермуэлами, за которыми гналась теперь наша шхуна.

Моряки хорошо их знали и впервые встретились с ними два года назад – около острова Хоккайдо. Тогда как раз состоялась первая их «дуэль»…

Она была первой – но далеко не последней! Проигравший потом возвратился еще раз – попробовал было осилить врага, отогнать от самок… Но не сумел. И ушел к высоким широтам, унося на шкуре бесчисленные шрамы.

А спустя некоторое время – в Охотском море – его нагнал второй дуэлянт. Он тоже оказался в неудачниках, стал холостяком, превратился в бродягу.

Мозг у спермуэла мизерный. Но памятью Господь их не обидел! И им присуще чувство ненависти и мести. И когда эти двое встретились – тотчас вспыхнула старая их вражда. Борьба разгорелась с новой силой… И тут их настигла китобойная шхуна.

И все же они успели скрыться в тот раз, спастись; их заслонил от гарпуна внезапно налетевший шквал.

Прошло еще полгода. И вот, совсем недавно, китобоец снова наткнулся на этих двух бродяг. И начал погоню. И, в результате, зашел за полярный круг.

По словам моряков, опознать «дуэлянтов» не составляло труда. У одного была повреждена нижняя челюсть, у другого же справа, над самым глазом, – образовался большой нарост дикого мяса. Он почти окривел и видел теперь плохо. И вероятно, поэтому ни он, ни его противник не стремились на юг, в океан. Глубоководные кальмары были им уже не по зубам…

И, узнав обо всем этом, я как-то сразу невольно вспомнил о Попове и Долганове – о тех жутких оборотнях, которые повстречались мне на Яне. Было что-то до странности общее, сходное в судьбах всех четверых…

И я дал кашалотам якутские имена: одного – окривевшего – назвал Долгановым, а второго – Поповым.

Глава 9

Кровавое море

Я нес ночную вахту – и озяб, и замаялся. У вахтенного матроса служба хлопотливая; надо успевать следить за лагом, и прислушиваться к окрикам с мостика, и быстро выполнять все поручения дежурного начальства. И, набегавшись, я встал у борта и прислонился к нему, отдыхая… В этот момент плеснула высокая темная волна. Обдала меня ледяными брызгами и растеклась, шипя, по палубе. Я обтер лицо ладонью. Взглянул мельком на руку – и вздрогнул.

Рука была вся в крови.

Странно, мелькнула мысль, наверное, я поранился – а боли совсем не чувствую… Откуда эта кровь?

Я посмотрел за борт. И тут же понял – откуда! Море вокруг корабля было окрашено кровью.

Ночь уже кончалась. Наступал рассвет… Хотя, конечно, за полярным кругом ночь – понятие относительное! Летнее солнце там вообще почти не заходит; оно лишь опускается к горизонту. И, бесформенное, сплющенное, движется по краю мира, отбрасывая тусклые, неживые лучи.

Сейчас оно медленно восходило из-за дальней черты. Цвет его был странно багров. И таким же багровым выглядело море. Тяжелые волны маслянисто лоснились и отсвечивали кроваво… И казалось, что это истекает кровью – само солнце!

И тотчас же раздался крик «марсового» – сидящего в бочке наблюдателя:

– Вижу на северо-востоке фонтаны!

– Сколько? – зычно напрягаясь, спросил капитан.

– Два.

– Какие?

– Косые, – ответил марсовой. – Точно говорю: спермуэлы!

Спермуэла – самого крупного кита из семейства «зубастых» – можно легко распознать по многим признакам. По форме (он напоминает гигантское, тупо обрубленное с комля, корявое бревно), а также и по манере пускать фонтаны. В отличие от всех других китов, он выбрасывает воду не прямо вверх, а вбок – под углом в сорок градусов.

Итак, мы нашли наконец Попова и Долганова! И двинулись к ним – на северо-восток.

– Ишь, сколько кровищи! – проговорил, подойдя к борту, Авдеич. – Драка, видать, была сурьезная… Ну, теперь мы их возьмем! Только бы погодка не подвела. – Он нахмурился. – Только бы погодка…

– Так вроде бы чисто, – возразил я.

– А ты вот туда глянь! – Боцман показал на запад.

Я обернулся: сзади, настигая нас, росла взъерошенная, черная туча.

– Если солнце красно с вечера, – продекламировал боцман, – моряку бояться нечего. Если красно поутру – моряку не по нутру! Это старая прибаутка, деды наши знали, что к чему.

Туча ширилась, разбухала. В косматых ее недрах слышалось глухое ворчание, и изредка вспыхивал ветвящийся, синий огонь.

Близилась гроза! И надо было опередить ее – и вовремя достичь места схватки… Шхуна шла теперь полным ходом. На палубу высыпала вся команда. Боцман бормотал, раздувая усы:

– Вот они, голубчики! Ага, ага! Дрались под водой, на глубине, а теперь оба лежат, отдыхают.

Дуэлянты лежали совсем рядом – словно бы это были не враги, а друзья или родственники. Волны раскачивали их, перехлестывали через их тела. Но они не двигались…

Они походили на спящих – или на умерших? Но нет, нет, спустя минуту один из них (чуть поменьше размерами) зашевелился. И описал вокруг другого медленный полукруг.

Я подумал, что сейчас опять начнется бойня – и они, увлекшись, не заметят новой надвигающейся на них беды… И крикнул беззвучно: «Спасайтесь! Бегите отсюда!»

И, будто услышав меня, поняв, меньшой развернулся вдруг и, вспенив воду лопастями хвоста, – пошел стремительно прочь…

Оставшийся по-прежнему был недвижим. Шхуна подобралась к нему на дистанцию