Русская жена английского джентльмена - Лидия Николаевна Григорьева

повествования – Ирине: «Признаться, мне не приходилось встречать в повествовательном жанре столь полно обрисованный тип, именно этот, весьма распространённый в среде гуманитарно-художественной интеллигенции. Ирина дана во весь размах: «в кровати и кабриолете», в духовном росте от «Сартра-Камю» к национальному самосознанию, дана в трудовой биографии, где приходится «замужество чередовать с работой». Она, по авторской характеристике, «продукт эпохи, жертва суеты»… Григорьева рисует её блистательно…» (Юрий Кашук)

Или вот ещё из того же набора статей: «Образ Быта не в расхожем, ругательном, а ином – маяковском – смысле («любовная лодка разбилась о быт», «по личным мотивам об общем быте») – вот центральный – смыслонесущий образ «Круга общения»; он-то и развернул лирическую (в истоке) поэму о себе (любимой) в сторону эпоса, но опять же не прежнего, классического, где так строго соблюдалась иерархия ценностей, а нового, неканонического, чей статус и закон ещё только-только складываются» (Алла Марченко).

Очень важные детали повествования отметил тогда же поэт Алексей Парщиков: «В «активном начале», то есть в мужчине, все три героини нуждаются чисто эмпирически, в конце концов мужчина вообще выбрасывается из текста, найдя, естественно, случайную смерть на краю Земли…»… «Героини легко доказывают свою независимость от мужчин. И этот реализм становится художественной правдой Лидии Григорьевой… Ради этого стоило, может быть, писать поэму, чтобы выплеснуть горечь своей выдержки, стоицизма, одиночества, ума».

Не следует забывать, что все отзывы и статьи, как и сам роман в стихах, были написаны в середине восьмидесятых годов прошлого столетия и отражали литературные реалии именно того времени. Отдельной книгой «Круг общения» был издан в 1988 году (Москва, «Советский писатель», тираж 17 000). Книга была раскуплена в короткие сроки, что тоже отражает реалии той далекой эпохи. Появились и новые отклики в печати.

«Потребность смотреться в зеркало литературы не насыщается. Вот среди нас, равных свидетелей времени, очутился поэт – он, в отличие от нас, отзывается на прикосновения жизни как музыкальный инструмент, и мы, лишённые собственных струн, впервые слышим (и вздрагиваем, радостно узнавая) музыку, которую поэт считывает с нотного листа жизни. Сила поэта Л. Григорьевой – как раз в гневе сердца, автор то и дело врывается со скандалом в действие поэмы, вмешательства автора язвительны и безудержны» (Татьяна Набатникова, из статьи «Круг заблуждений», рубрика «Литературные споры и размышления», подзаголовок: «О чём заставила задуматься поэма «Круг общения»». «Литературная Россия» от 8 июля 1988 г., № 27).

Но сегодня всё же стоит задаться вопросом: возможно ли не просто прочтение, а полноценное понимание поэмы «Круг общения» в новые времена, когда реалии и «приметы века», давно ушедшего в прошлое, явно и неизбежно устарели? Кто из молодых читателей поймёт фразу «Ведь муж её не из высоких сфер – стосорокарублёвый инженер»?! Или, к примеру, что такое «шабашка», и почему люди с высшим образованием и престижными техническими или гуманитарными профессиями вынуждены были на них ездить: «Ведь если ты не трутень, не бездельник / С шабашки привезёшь немало денег».

Вероятнее всего, к этим конкретным реалиям скоро понадобятся комментарии историков или архивистов. Например, кто сейчас сразу же вспомнит фамилию знаменитого в 80-е годы канадского хоккеиста Эспозито? А ведь имя это знал едва ли не каждый советский школьник, оно было «звёздным», как сказали бы нынешние светские и спортивные хроникёры. Или вот ещё пример: что такое «выставком», и какую роль он играл в судьбе советских художников?

К чести автора, есть в тексте и то, что можно было бы назвать предвидением или даже предсказанием. Прежде всего, это характер деловой «бизнес-леди» Вилоры, раскрутившей в советском музыкальном мире своего мужа-композитора. И уж совсем редко кто вспомнит теперь, как расшифровывается имя этой яркой и неординарной для той поры женщины – ВИЛОРА. Что это значит? А это всего лишь: (В)ладимир – (И)льич – (Л)енин – (О)ктябрьская – (Р)еволюция! Вот так «река времён в своём стремленьи уносит все дела людей» (Г. Державин, поэт, на наше счастье вспоминаемый и не забытый).

В «Круге общения» есть три рефрена, очень важных для понимания авторского замысла и его воплощения в большую поэтичекую форму. Это сам «круг общения» трёх главных героинь, который постоянно подвержен изменениям. Это «акация – душистый талисман» – как символ в некором роде даже библейский, что не было прочитано ни одним из обозревателей этого произведения. И третий – самый важный для поколения героев, родившихся в пятидесятые годы прошлого столетия: «И выросли они, войны не зная». Новые поколения бывших советских людей, к глубокому сожалению, с войной уже столкнулись, и не раз, и в бывших советских республиках, и с локальными войнами по всему земному шару.

Но есть в поэме строки, которые и сейчас выглядят вполне современно и даже актуально: «…Не устарело слово «казнокрад»! Коррупция вокруг. Какой позор! Но автор не судья, не ревизор…». Стоит включить телевизор, и мы услышим о новом громком коррупционном деле. Этот воз и ныне там.

«Привлечь вниманье и придать значение» на много десятилетий вперёд – автору удалось и во многих других случаях. Далеко не всё, чего коснулась она в своём стремительном и страстном повествовании, «ушло с концами» или покрылось пеплом забвения. Остались прежними проблемы совмещения материнства с профессиональным ростом и карьерой, проблемы тотального отсутсвия мужского влияния не только в семье, но и в обществе. Меняются времена. Но неизменны многие нравы.

И тут ещё раз хочется вернуться к тому, что написал о романе в стихах Лидии Григорьевой безвременно ушедший от нас поэт Алексей Парщиков:

««Круг общения» выражает р е а л ь н о с т ь нашей культурной ситуации. Стилистическая острота поэмы в том, что она настойчиво сориентирована относительно классики. Лёгкость, эпиграммность, иногда с оттенком допушкинской – не Барков ли? – прямоты, иногда с трезвым юмором А. К. Толстого напоминают нам стили прошлого века. И сознание постоянно ощущаемой автором «золотой середины – тоже цитата из классики. Инкогнито присутствует Гоголь: в постоянном движении взгляда из провинции в центр и обратно, что дает попутно ряд гротескных портретов…

То, как естественно вплетаются цитаты в поэму, для меня означает одно: наша культура становится по-новому объёмной, проницаемой, видимой изнутри во все пределы. Это качество зрелости, совместимости всех своих черт. Эклектизм, ещё вчера бывший бранным словом, обнаруживается внутренним богатством, умением глядеть в миллионы глаз, с разных точек зрения» (А. Парщиков, «Зачем написана поэма», журнал «Литературная учеба», № 6, 1986)

Что ж, посмотрим ещё раз «в миллионы глаз», воззримся на поэтическую и житейскую реальность в новом издании житейской хроники 80-х годов, а точнее, романа в стихах –