Да будет свет... - Анатолий Федорович Дьяков

собирала все сведения по истории станицы Марьинской. Мария Федоровна учила нас, что всякий патриотизм начинается с любви к незабвенным уголкам детства. «Нельзя забывать свои корни, — говорила она. — Отрываясь от них, мы обедняем себя, уничтожаем собственную генетическую память и, в конечном счете, вырождаемся». Не умевшая сидеть на одном месте, она неутомимо водила и возила нас по всей округе. Где только мы с ней не побывали! В ближних и дальних селениях, в Кисловодске, Железноводске, Пятигорске, Нальчике и других городах. Я до сих пор уверен, что тот, кто не исколесил Северный Кавказ вдоль и поперек, не имеет права заявлять, что знает Россию.

Мария Федоровна излучала доброту и терпение, сочетавшиеся в ней с глубоким уважением к будущим вершителям судеб своего города, края, страны. Она учила нас правильным манерам, терпимости, хладнокровию, сдержанности, уважительному отношению к девочкам. Она показывала, как следует держать себя в обществе девочек, как разговаривать, как вести по залу во время танца. Девочки тоже не выпадали из поля ее зрения. Главными темами здесь были женская гордость, осанка, взгляд, поступь, скромная величавость жестов. В результате ее мягкого, я бы сказал, доступного, но настойчивого воспитания мы становились теплее, мягче, благороднее.

Вспоминая Марию Федоровну Каньшину, я задаю себе вопрос: «И почему таким бескорыстным и самоотверженным женщинам не ставят в России памятники?» Есть же в мире примеры общественного признания образов выдающихся носительниц идеалов добра и совершенства. Вот уже две тысячи лет на пьедестале всеобщего поклонения бессменно стоит одинокая Дева со скромно опущенными глазами. Для всех христиан ее имя священно — Дева Мария, Пресвятая Богородица. В Италии ей посвящено больше храмов, чем Иисусу, перед ее изваяниями и живописными изображениями всегда горят свечи, ее чаще поминают, чаще обращаются к ней в молитвах.

Если взять французов, то они в полном смысле этого слова молятся символу своей страны — скульптурному изображению Марианны. Ее бюст уже два столетия по традиции украшает многие парадные залы и холлы госучреждений Франции, означая открытость, терпимость, взаимное уважение и солидарность общества. Если бы в нашей станице был объявлен конкурс на скульптурный символ, я бы, наверно е, предложил нашу Марию Федоровну. Трудно сказать, почему. Но я уверен в одном: мне удалось выжить и состояться в этой жизни еще и благодаря мощному влиянию древнего библейского имени Мария, одно из значений которого — «любимая». Образ женщины с младенцем, окруженный нимбом святости, служит оберегом для меня, нашей станицы и всех, кто с ней связан…

В котле с кипящей водой нет холодного места. В голове непоседливого, пытливого мальчишки всегда роятся разные мысли — только их надо вовремя направить в нужное русло. А идеи роились в моей голове, как пчелы весной над медвяными травами. В школе многие из них находили свое применение на занятиях географического кружка, а в летнее время — в колхозе. Во время уборки урожая я любил возить зерно на элеватор. Это не то, что работать на комбайне, где и жарко, и пыльно. В 1951 году по рекомендации брата и под его контролем мне было доверено проводить электропроводку во все классы двухэтажной школы кабардинского селения Куба, за что я получил свою первую зарплату. Но больше всего я любил мастерить миниатюрные электродвигатели. Для этого мне были нужны подковообразный магнит и собственноручно изготовленный двухкатушечный ротор. К полукольцам ротора ток подавался от батарейки через две щетки. Катушки ротора, размещенные в зоне постоянного магнита, начинали вращаться. Прилаживай самодельную крыльчатку — и вентилятор готов. Сколько было радости, когда конструкция работала!

Если во время каникул нас не посылали в колхоз, то мы с Иваном Шабановым сооружали маленькие гидроэлектростанции. По его огороду проходили канавы, по которым с определенной скоростью бежала вода. Используя переплетенные проволокой ветки деревьев и вязкую глину, мы сооружали плотину. Из дерева изготавливали лопастное колесо, сбросные лотки, затворы, а рядом устанавливали генератор, похожий своим устройством на описанный выше двигатель. Водяное колесо мы соединяли с валом ротора с помощью трансмиссии, изготовленной из обычной натянутой резины. При открытии затвора вода приводила в движение колесо и, через трансмиссию, — ротор генератора. Однако тщетно мы пытались зажечь от него лампочку фонарика: слишком мала была скорость вращения.

Физику строительства своих двигателей, генераторов и гидроэлектростанций я стал понимать только в старших классах, когда протер не одни «пифагоровы штаны» и изгрыз великое множество квадратных и кубических корней. Тем не менее это было тогда увлекательнейшим занятием! Занимаясь любимым делом, мы забывали обо всем, даже о еде.

«Если есть что-либо более страшное, чем плоть, погибающая от недостатка хлеба, — справедливо писал автор «Собора Парижской богоматери», — так это душа, умирающая от жажды света». Эту естественную жажду я старался утолять чтением книг, которые только можно было достать. У нас, естественно, не было шкафа с массивными стеклянными дверцами, за которыми ровным рядком стоят книги, величаво и гордо сияя золотым тиснением толстых корешков. Но я находил книги у соседей, друзей, в школьной библиотеке. Как и все мальчишки станицы, я зачитывался «Островом сокровищ» Стивенсона, грезил далекими морями, штормами и пиратами. Любил книги Александра Дюма, Вальтера Скотта. Среди современных героев отдавал предпочтение Сергею Тюленину из «Молодой гвардии» Александра Фадеева и Павке Корчагину из романа «Как закалялась сталь» Николая Островского. Мир литературных героев прихотливо сплетался в моем воображении с окружающей жизнью, и я порой с трудом находил свое местоположение в этом переплетении. Так что я на собственном примере подтверждал известную истину, что больше всего книг читают в молодости. Старики, как правило, горазды писать…

Свой культурный кругозор я расширял, посещая местный клуб. С благодарностью вспоминаю Марию Николенко, нашу соседку, работавшую в клубе билетером. Она считала, что я оказывал положительное влияние на ее сына Николая, и в знак благодарности пускала меня на любой киносеанс без билета. Правда, удобств не было никаких: фильмы приходилось смотреть сидя или полулежа на полу. Но, и это было главное, мне посчастливилось пересмотреть все художественные ленты того периода, особенно «Веселых ребят» с Леонидом Осиповичем Утесовым, «Чапаева» с Борисом Андреевичем Бабочкиным, «Подвиг разведчика» с Павлом Петровичем Кадочниковым. С удовольствием смотрел я и «Кинохронику».

Однажды днем мы с Николаем, сидя в последнем ряду, смотрели кинокомедию «Волга-Волга». Вдруг в кинобудке начался пожар. Загорелась пленка, и пламя из окошка стало вырываться в зал. Кинозал заволокло плотным дымом. Возникла паника. Зрители повскакали со своих мест и, давя друг друга, скучились у двух открытых дверей. Прорвавшиеся наружу люди падали с довольно высоких ступенек. Многие получили тогда серьезные травмы. Мы же спокойно покинули