Ромодановский шлях. Начало - Даниил Сергеевич Калинин

Петр принял вражеский кылыч на блок – и оказался всего в шаге от дико скалящегося, буквально рычащего от ярости черкаса. Но сын боярский не испугался и действовал решительно; свободной рукой он схватил ворога за предплечье правой и рванул его вниз – сабля казака соскользнула по клинку Бурмистрова… А Петр тотчас обрушил массивное навершие рукояти на лицо ворога, впечатав «яблоко» в мгновенно лопнувший нос черкаса! И еще раз и еще, намертво стиснув пальцами вооруженную руку соперника – пока последний не рухнул наземь без чувств.

- А-а-а-а!!!

Хаос битвы и остервенелое бешенство прущих вперед врагов разожгли в Петре собственную ярость. Как там говорил Ворона? Голову трезвой держи, раж не впадай? Поздно… Следующего же ворога Бурмистров встретил столь тяжелым рубящим наискосок ударом, что провалил его блок! Впрочем, казак и не успел его толком поставить, приняв кылыч сына боярского на верхнюю треть клинка, на слабое «перо»...

За ошибку черкас тотчас поплатился – елмань распорола ему грудину. Но последовавший за тем тычок копья бросил уже самого Петра на спину; выручила отцовская кираса – да не слишком резкий выпад врага! А от добивающего укола Бурмистрова спас выстрел Шилова, благоразумно оставшегося на возу – и теперь спешно перезаряжающего карабин… В очередной раз.

Заприметив русского стрелка, на воз запрыгнул черкас. Но отшатнувшись от вспоровшей воздух сабли, Василий мгновенно рванул пистоль из-за пояса – и хладнокровно утопил спусковую скобу.

С двух шагов Шилов не промахнулся…

- Курва! – страшно заорал поляк из драгун Выговского, бросившись на десятника стрельцов. Сабли встретились с оглушительным звоном, как будто два колокола столкнулись – но этот удар утонул в общем гуле боя… Десятник оттолкнул противника, нанес мощный удар по диагонали – но драгун, ловко уклонившись, контратаковал, его клинок свистнул в воздухе, а удар металла о металл выбил сноп искр! Ворона мгновенно перекрылся саблей – и тотчас рубанул в ответ, но и сам нарвался на грамотную защиту.

А после пропустил тяжелый удар кулака в «солнышко», бросивший его к борту воза…

- Клятый москаль!

Помочь Петру было некому – из его десятка уцелело лишь двое стрельцов, отступивших к «туру», где Шилов все еще перезаряжал карабин. А бешено рубящихся Жукова и Ушакова, чьи жизни пока еще хранит добротная броня, оттеснили от бреши... К слову сказать, кольчужные кольца бахтерца Алексея хоть и подались под казачьей сабли, но сам ратник отделался лишь порезом.

Короткую передышку сыны боярские получили, разрядив последние пистоли в черкасов, ринувшихся на Бурмистрова. А последний, не сумев толком продышаться от сбившего дыхание укола, откатился под воз, где принялся спешно перезаряжать собственный самопал…

Сабля ляха мелькала перед лицом Вороны; стрелец, сжав зубы от острой, резкой боли в груди и отсутствия воздуха, все же успел подставить блок – а затем отчаянно метнулся в сторону. Польская сабля напрасно рубанула по доскам – и драгун тотчас рванулся за десятским.

- Курв…

Лях не успел закончить ругательство. Приняв очередной удар на собственный клинок, Ворона шагнул навстречу – и всадил засапожный нож в бочину ворога по самую рукоять… А ведь всего мгновением ранее в горло янычара, направившего кривой ятаган к шее десятника, впилась казачья стрела! На помощь Вороне и его товарищам едва ли не в последний миг подоспела ватага донцов – вольные воины с яростным кличем бросились на янычар, следующих за черкасами:

- Бей поганых!!!

…Солнце уже давно скрылось за кромкой земной тверди. Но закатная сторона еще горела багряным, освещая яростную, непримиримую схватку, кипящую по всей протяженности линии русских укреплений. Исключением стали лишь шанцы (где можно было вновь нарваться на залпы картечи!) да крылья русской рати… С пикинерами, прикрывшими многочисленных мушкетеров сплошным частоколом копий, черкасы благоразумно не связывались.

Зато на основных участках атаки мятежники Выговского добились численного превосходства – и кое-где даже прорвались в гуляй-город! Но именно в тот миг, когда все повисло на волоске, русских лагерь огласил могучий, единый на сотни голосов клич:

- Ура-а-а-а-а!!!

Ведомые Трубецким дети боярские и рейтары конными ворвались в укрепления, сметая попавшихся на пути черкасов! Пушкари же успели вовремя растащить телеги у центральных шанцев – и вот уже русские всадники оказались в тылу атакующей пехоты Выговского… Расстреливая черкасов из пистолей и карабинов, да выбивая их метко пущенными стрелами поместных всадников!

Опомнились и сами артиллеристы. До последнего они держали пушки заряженными картечью – на случай штурма шанцев. Но теперь их бомбы полетели в густо столпившихся у стены гуляй-города ворогов, калеча мятежников осколками – и внося частыми разрывами сумятицу в их ряды…

Кажется, первыми показали спину именно янычары, не желающие погибать за какого-то там польского гетмана. А следом покатились назад и наемники-ляхи, встревоженные появлением в тылу русских всадников – пока еще только расстреливающих ворога на скаку… Но ведь и сабелька есть у каждого ратника! Наконец, на павших духом, также дрогнувших черкасов навалились защитники гуляй-города, успешно выдавливая казаков Выговского с укреплений… И после очередного залпа с батарей еще сражавшиеся мятежники не выдержали, побежали.

А следом, уже к вражеским шанцам, бросилась русская рать!

Пытаясь спасти положение, Выговский бросил в бой имеющуюся под рукой черкасскую конницу и заметно поредевшие панцирные хоругви. Но путь им преградили воины солдатских полков, охранявшие до того русские батареи… Атакующую конницу гетмана встретил слаженный залп мушкетеров – а когда уцелевшие прорвались сквозь дымное облако, то с разбега насадились на граненые наконечники пик!

Да тут еще и сгустившиеся сумерки помогли русским воинам, скрыв «ежа», баталию копейщиков от самых зорких глаз…

Изменнику осталось лишь последними словами ругать крымского хана – ведь ближе к вечеру Мехмед Гирей увел большую часть своей орды за Куколку, разбив там свой лагерь. Бросать на штурм гуляй-город спешенных татар он наотрез отказался, выделив гетману лишь янычар – да сильно потрепанный еще Семеном Пожарским отряд нуреддин-султана, своего второго сына… Но с началом русской атаки Адиль-Гирей отослал от себя гетманского гонца – после чего молча покинул поле боя, уведя своих татар к броду!

А со стороны наступающих русских полков уже загремели отрывистые команды стрелецких голов:

- Пали-и-и!!!

Грянул оглушительный залп, разящий в спины бегущих казаков.

- Пали-и-и!!!

И снова залп… А Выговскому, неспособному в быстро наступающей темноте верно оценить расстояние до стремительно наступающих русских полков, вроде бы послышался свист