Война за независимость Чили - Андрей Аркадьевич Щелчков

дослужился до звания кавалерийского капитана ополчения. Оправившегося от ран, в 1810 г. его зачислили старшим сержантом (первое офицерское звание в регулярной армии) в Галисийский гусарский полк. Вскоре в Испанию пришли известия о революционных событиях в Чили. Ни минуты не раздумывая, Хосе Мигель решил вернуться на родину. Ссылаясь на якобы тяжелое состояние здоровья отца, он испросил разрешение уехать в Чили.

Регентство не поверило в причину просьбы Карреры и в апреле 1811 г. арестовало его, подозревая в симпатиях к хунте в Чили. Однако, ничего не найдя при обысках и ничего не добившись на допросах, через 9 дней его выпустили. Более того, ему разрешили вернуться в Чили, сохранив все привилегии офицера и право носить военную форму, что было очень престижно и важно для Хосе Мигеля. Позднее выяснилось, что за Карреру хлопотали депутаты, представлявшие Чили в Кадисских кортесах. 17 апреля Каррера отплыл в Чили и через три месяца ступил на родную землю[244].

Хосе Мигель сразу же включился в бурные политические события в Чили. Как он писал в своем дневнике, его брат Хуан Хосе (командир гренадеров) рассказал ему о готовящейся революции против консервативного конгресса. Восстание было намечено на 28 июля. Хосе Мигелю не понравился этот план, и он убедил брата воздержаться от действий[245]. Так и произошло, восстание не началось из-за отсутствия Х.Х. Карреры.

Прибыв в Сантьяго 11 августа, Хосе Мигель познакомился с заговорщиками-радикалами. Как он утверждал, всем руководил аргентинец Альварес Хонте. По оценке Карреры, никто бы не смог оказать сопротивления в случае выступления радикалов. Он попросил заговорщиков собрать подписи всех недовольных, чтобы понять, какой поддержкой в обществе пользуются радикалы[246]. После ухода радикалов из конгресса заговор возглавил сам Хосе Мигель, его ближайшими сподвижниками были его братья Хуан Хосе и Луис.

Хосе Мигель Каррера

Гренадер Чили 1810 г.

4 сентября 1811 г. на центральной площади Сантьяго, щеголяя на лошади, появился Хосе Мигель Каррера, отвлекая своими конными маневрами охрану конгресса, а потом прибывшие гренадеры Хуана Хосе изолировали её. Вскоре подоспел с артиллерией другой его брат Луис Каррера. Армия была полностью под контролем братьев Каррера[247]. В конгрессе шли обычные заседания. Хуан Маккенна (ярый враг Карреры) так описывал события того дня: «После подхода войск на площади на великолепной лошади в полном блестящем гусарском облачении появился Хосе Мигель, сопровождаемый восторженными приветствиями прогуливавшихся дам. За ним шли члены группы Хуана Хосе [заговорщики — А.Щ.], именовавшие себя Суверенным народом. Войдя в зал заседаний конгресса, он вызвал ужасную панику среди заседавших, которые знали, что Хосе Мигель способен на всё»[248].

Хосе Мигель предъявил конгрессу список требований, якобы от народа. В этом документе говорилось об удовлетворении старых претензий радикалов к числу депутатов от Сантьяго — их следовало сократить до шести, о создании новой хунты из 5 человек с большими полномочиями, а также об увольнении тех служащих и депутатов, что вызывали недоверие патриотов. Хосе Мигель хотел провести чистку конгресса. Он потребовал вывести из состава депутатов лидеров кабильдо Сантьяго, в том числе Инфанте, Эйсагирре, Овалье, Порталеса. Это были ключевые фигуры как во время смещения Карраско, так и при создании первой хунты 18 сентября 1810 г. Также Каррера потребовал сократить до двух депутатов представительство от Консепсьона, так как считал этот город оплотом монархистов, хотя там в тот момент господствовал Росас и радикалы. Депутаты быстро сдались и приняли условия Карреры, отстояв только А. Эйсагирре, влиятельнейшего деятеля кабильдо и Консуладо, крупного торговца Сантьяго[249].

Каррера продиктовал конгрессу состав новой хунты, в которую вошли помимо умеренных также Х.М. Росас, X. Маккенна, Г. Марин. Секретарем хунты был избран М. Салас. Председатели должны были меняться каждые 15 дней. Депутаты приняли все документы, представленные Каррерой, так как их не выпускали из зала даже для отправления естественных нужд. Некоторые депутаты были лишены своих мест и даже сосланы в свои поместья. На их место поставили участников заговора. После событий 4 сентября во многих местах были проведены повторные выборы, которые на этот раз дали победу радикалам. Они стали руководящей силой в конгрессе. Большинство же умеренных, устрашенных военной силой, просто подчинилось радикалам[250]. Сам Каррера остался без какого-либо поста, но ни у кого не было сомнений, что именно он теперь являлся ключевой фигурой чилийской политики. Его братья были военными командирами, они фактически контролировали армию, что обеспечивало доминирование их семьи в политике. Правда, так не думали члены клана Ларраинов-Салас (или просто Ларраинов).[251] Они рассчитывали манипулировать самым сильным в Чили человеком, Хосе Мигелем Каррерой.

После сентябрьских событий курс на автономию и усиление национального правительства не подлежал ревизии. Надежды испанской партии на скорое возвращение старого правления с помощью конгресса испарились. Последующие постановления конгресса свидетельствовали о реформистской направленности нового правительства.

10 сентября в Сантьяго состоялась торжественная месса во благодарение за успех революции. Священник Т. Сильва произнес проповедь, в которой говорил, что клятва верности Фердинанду VII условна, и если он не вернется на трон, то народ волен избрать то правительство, которое сочтет нужным[252]. Надо сказать, что в 1811 г. мало кто сомневался в том, что Наполеон не отпустит Фердинанда VII, если тот вообще ещё жив.

Конгресс сразу же начал реформы. Своим постановлением он узаконил создание Верховного суда, пришедшего на смену Аудиенсии[253]. Хунта приняла ряд антиклерикальных мер. Были отменены так называемые «приходские сборы» за свадьбы, похороны, крестины и т. д., что стало сильным ударом по церкви. Затем хунта заявила, что если священник не поклянется в верности «новой системе»[254], он не может быть избран депутатом. Так хунта хотела избавиться от реакционных священников в конгрессе. Более того, хунта пригрозила наказанием тем священникам, кто будет публично критиковать правительство. Отныне приносившие свой «дар» церкви при посвящении в монахи не могли его оставить монастырю навечно, после их смерти «дар» возвращался законным наследникам. Это подрывало материальные основы жизни монастырей. 24 сентября фактически была отменена Инквизиция, уже объявленная вне закона в Испании решением Кортесов. Конгресс формально отказался отправлять чилийцев, арестованных по делам веры, в Лиму[255].

14 сентября появился декрет об изгнании тех испанцев, кто выражал недовольство новой системой. Для усиления обороноспособности Чили хунта объявила всеобщую воинскую повинность, что было радикальным изменением в обществе, не знавшем доселе такой меры, превращавшей бывших подданных в полноправных граждан[256].

И сентября 1811 г. по предложению М. Саласа Конгресс принял, а 15 сентября хунта подтвердила исторический акт о «свободе чрева»