Война за независимость Чили - Андрей Аркадьевич Щелчков

и запрете на ввоз негров-рабов в Чили[257]. Все родившиеся у рабов в Чили дети становились свободными[258]. После принятия этого закона хунта обратилась к неграм-рабам, объясняя, почему не объявили полную отмену рабства: «Рабы! Вы прекрасная, но несчастная часть человечества, были перевезены на наших кораблях из Африки. Ваше будущее — это свобода. Чили — первая страна в Испанской Америке, которая провозгласила это естественное право быть свободным. Будьте благодарны этому. Пока у вас нет ни средств, ни профессии для самостоятельной жизни. Посему вы сможете быть не столько свободными, сколько бездомными бродягами. Вы увидите, как новые принципы смягчат вашу жизнь, превратят ваше положение из печального рабства в положение опекаемых детей»[259]. В следующие дни радикалы Рохас, Овалье, Ирисарри и другие добровольно освободили всех своих рабов.

30 сентября хунта отменила некоторые налоги, в частности, на экспорт. Конгресс хотел пойти дальше и вовсе сократить все налоги и сборы, но по здравому размышлению не стал этого делать, опасаясь оставить казну пустой. Кроме того, табачная монополия уже не давала дохода, так как Лима не присылала табак на продажу, а производить его в Чили было запрещено. Тогда конгресс разрешил сроком на 2 года выращивание местного табака, но при сохранении государственной монополии его продажи[260]. Для упорядочения налогов и в целом хозяйственной жизни хунта распорядилась провести перепись, что и было сделано, дав в руки историков бесценный материал о состоянии страны в эти ключевые для её истории годы.

Самыми важными стали политические реформы. Отношения с Испанией были прерваны. В Чили более не получали почты, не присылались декреты и распоряжения Регентства и Кортесов. С 24 сентября 1810 г. официальным писарям запрещалось составлять жалобы и прошения на прежний манер, с употреблением колониальных титулов, обращений, упоминанием высших властей метрополии. Хунта распорядилась создать комиссию для разработки проекта конституции. В неё вошли X. Эганья, М. Салас, X. Ларраин, А. Виаль, Х.Х. Эчеверрия. Было принято постановление, что после возвращения на трон Фердинанда VII Чили, хотя и останется в составе монархии, но сохранит собственную конституцию, которую ещё предстояло принять[261]. Речь шла о фактической независимости в рамках конфедерации, которой должна была стать Испанская империя.

Для баланса влияния и разрешения возможных конфликтов между двумя провинциями, Сантьяго и Консепсьоном, было решено создать ещё одну провинцию, Кокимбо, с представительством в хунте. Каррера предложил своё понимание демократии. В своей прокламации после переворота он критиковал старую систему выборов, когда в них участвовали только граждане по приглашению кабильдо: «Часто выборы проходили по приглашениям, лишая права голоса других, таких же достойных этого граждан». «Отныне, — заявлял он, — все граждане могут в любой день собраться на площади и потребовать решения тех или иных проблем прямым волеизъявлением»[262]. Это было своеобразное восприятие форм демократии древнегреческих полисов с полномочным народным собранием. Эти предложения Карреры станут аргументом для тех, кто будет считать его сумасбродным анархистом. С 11 октября все заседания конгресса были открыты для посещения публики.

В конце председательства каждого главы хунты должен был публиковаться отчет о деятельности конгресса, а народ получал право «критиковать их, следить за исполнением законов или же подавать заявления и протесты, как то свойственно любому свободному и доброму правлению»[263]. Хунта запретила практику продажи должностей в кабильдо и стала сама назначать на вакантные места, но последнее было объявлено временной мерой до установления новой системы и принятия конституции.

Главной проблемой для хунты были братья Каррера. Правительство предложило Хосе Мигелю пост губернатора вновь образованной провинции Кокимбо, но он отказался. Хотя главной силой Каррера были их друзья и приверженцы среди офицеров, постепенно вокруг них стали группироваться недовольные правлением хунты и засильем клана Ларраинов. Особенно много недовольных было среди умеренных и «сарацинов», которые рассчитывали, что как офицер, воевавший в Испании, Хосе Мигель восстановит старый режим господства метрополии. Слухи о роялизме Карреры были столь сильны, что его брат Хуан Хосе был вынужден заверить конгресс, что готов сражаться за новую систему до последней капли крови. Сам Хосе Мигель считал себя истинным и единственным выразителем воли простого народа, который он все больше противопоставлял аристократической верхушке, правившей в Чили. Власть тогда ассоциировалась со всемогущим семейством Ларраинов[264], да и сам Каррера во многом действовал по их воле. Чистка конгресса, удаление Инфанте и Овалье, которые противились Ларраинам, были продиктованы Каррере этим кланом.

15 ноября 1811 г. в Сантьяго произошел второй переворот Карреры. Было совершенно неясно, против кого он направлен. Растерялись все, и «сарацины», и радикалы, и умеренные. При поддержке войск Каррера потребовал созыва народной ассамблеи всех жителей, но не по приглашениям, как это было при Кабильдо абьерто, а всех желающих горожан без различия классов и состояний. Сам Хосе Мигель в своем дневнике дает несколько иную трактовку начала переворота: сначала восстали военные-артиллеристы, конгресс пытался убедить их отступить, но безуспешно. Тогда простой народ попросил Хосе Мигеля «защитить его права», что тот и сделал[265].

Каррера создал Военную хунту, которая вела переговоры с конгрессом. Ни радикалы, ни умеренные (к нему были посланы М. Салас и X. Эганья) не смогли убедить его отказаться от созыва ассамблеи. Никто не понимал, для чего Каррера хотел созвать народное собрание. Революционеры выдвинули ультиматум конгрессу: либо через 15 минут депутаты примут решение о созыве ассамблеи, либо они применят силу. После этого конгресс сдался и созвал народную ассамблею. Была создана комиссия из друзей и родственников Карреры, чтобы составить список требований народа.

Эти известия с энтузиазмом восприняли «сарацины», уверенные, что Каррера хочет восстановить старый режим. Однако на площади появились гренадеры Хуана Хосе Карреры, который заявил о верности новой системе. Они же не пустили «сарацинов» на ассамблею, которая собралась 16 ноября. Народная ассамблея назначила новое правительство. Сделано это было под диктовку Хосе Мигеля. В новой хунте были представлены все провинции: Х.М. Росас от Консепсьона, Хосе Мигель Каррера от Сантьяго, Г. Марин от Кокимбо. Отсутствовавшего Росаса временно заменял О’Хиггинс. Чтобы показать свою умеренность, хунта отменила все высылки политических деятелей, происшедшие после 4 сентября. Формально и фактически власть в новой хунте была в руках Хосе Мигеля. Могущество Ларраинов было поколеблено[266]. Под их руководством оставался только конгресс.

Вся история Войны за независимость и последующего становления национального государства связана с борьбой олигархических кланов, а чаще всего с соглашениями между ними. Оказавшийся в Чили в те годы американец Самюэль Джонстон писал в своих письмах: «Партия патриотов разделена на разные группы. Между сторонниками Карреры и Ларраинов существует такой антагонизм, а