Империя и ее соседи - Коллектив авторов

может функционировать. Поэтому если что-либо и называть ересью, то не поведение норвежских епископов, которых в этом даже при всем их, несомненно, антиобщественном поведении обвинить все-таки нельзя, а подобную сентенцию составителя упоминаемого произведения. Вряд ли эту мысль разделял сам Сверрир, который некогда все-таки был священником[168]. В противном случае это закрывало бы всякую возможность ставить под сомнение провозглашаемые ему архиепископом Эйриком Иварссоном (1188–1213) и папой римским Иннокентием III (1198–1216) анафемы, а также интердикт, наложенный этим понтификом на всю Норвегию, как и вести дальнейший диалог с церковью и обществом. Таким образом, вольно или невольно автор «Речи против епископов» в порыве лести и превознесения своего государя оказывал ему медвежью услугу. Слава Богу, никому из современников обратить внимание на опасность подобных ассоциаций в голову, по-видимому, не пришло, иначе последствия для Сверрира, и без того терявшего военную и политическую инициативу, могли бы оказаться совершенно катастрофическими.

Возвращаясь в Берген осени 1192 г., имеются основания предположить, что Сверрир при расставании с датскими горе-крестоносцами вместе с прощальной издевательской речью, к ним обращенной, мог повторить и ту, которую он уже произносил в этом городе о пьянстве шестью годами ранее. Это, учитывая события, было бы вполне уместно. Важнее, что речь о пьянстве завершалась призывом конунга к своим людям как к благочестивым воинам-bellatores быть миролюбивыми с горожанами и купцами или бондами, которых в модусе «трехфункциональной модели» вполне можно отнести к разряду столь же благочестивых и благонамеренных тружеников—laboratores. Примечательно, что в этой его речи, которая, согласно саге, «была одобрена всеми умными людьми», и «все нашли, что он хорошо сказал»[169], совершенно элиминировано духовенство, каковое в «Речи против епископов» представлено как неотъемлемая часть общественного тела, а носители отдельных санов – в качестве важнейших органов, расположенных на и в голове этого тела[170].

Данное изъятие представляется неудивительным, если помнить, что именно епископы выступили вождями враждебной королю «партии», не разделяя его точки зрения относительно роли королевской власти в современном им обществе и тех прерогатив, которых Сверрир для себя требовал. Кроме того, отказ этого конунга рассматривать церковь наравне с собой в качестве источника власти и права в государстве лишь подчеркивало в глазах его подданных, что как настоящий глава страны только он и в состоянии возложить на себя социальную ответственность за решение постигших общество проблем и возглавить борьбу с различными нестроениями и пороками, в которых оно погрязло. Эпигоном взглядов церковных мыслителей на политическое устройство Сверрир становиться не желал. Только так он, сделавший своей задачей достижение совершенного, внешнего и внутреннего, суверенитета королевской власти, мог добиться, чтобы выглядеть в глазах общества настоящим конунгом, не взирая на доставшееся ему общественно-политическое наследство и, в том числе, не боясь жертвовать бездарными личностями и не приближать к себе откровенных прихлебателей, которых всегда хватает вокруг руководителя любого ранга.

Литература:

Дюби Ж. Трехчастная модель, или представления средневекового общества о себе самом. М.: Языки русской культуры, 2000. 320 с. Ле Гофф Ж., Трюон Н. История тела в средние века. М.: Текст, 2008.189 [3] с.

Bagge S. Den politiske ideologi i Kongespeilet. Bergen: Universitet-sforlag, 1979. 628 s.

McKitterick R. Perceptions of justice in Western Europe in the ninth and tenth centuries // La giustizia nell’altoMedioevo (secoli IX–XI). Attidella 24a Settimana di studio (Spoleto, 11–17 aprile 1996) (Settimane di studio del Centro italiano di studi sull’alto Medioevo, 44). Spoleto, 1997. P. 1075–1104. Holm-Olsen L. Ulv fra Lauvnes og skriftet om de danske korsfa-rerne // [Norsk] Historisk Tidskrift. 1949–1951. Bd. 35. S. 480–483. Webb H. Medieval Heart. L.: Yale University Press, 2010. 256 p.

Konung Sverre: be a king, or about the social responsibility of the leader

Abstract. This paper shows how the ideas about social responsibility usual for the pre-Christian Scandinavian king power solder with those ones that should be formed in Norway of 12th century an image of pious sovereign on. The paper is based on two fragments from the Sverris saga and the anonymous Historia de profectione Danorum in Hierosolymam. The authors of both these works expose such a vice as binge drinking and pay attention to how king Sverre (1177–1202) fought against it and used any opportunity to declare his adherence to traditional Norwegian legal prescriptions and at the same time not denied the contemporary ecclesiastical point of view to royal power. Simultaneously, Sverre actually transforms ideal images and declarations into a positive political program. Binge drinking breeds disorders, and Sverre presents the struggle against this vice as part of the traditional power formula. It obliges the king to ensure internal peace in the state. While Sverre’s main competitor in the struggle for the Norwegian throne, king Magnus Erlingsson, could not restore it, Sverre successfully coped with it boosting gravitas before people’s eyes. The imposition of binge drinking Sverre blames on the external enemies of Norway and his own as its king. Stamping out this vice Sverre simultaneously protects his homeland from interventionists, Magnus’s foreign allies, and then the false crusaders who enter in Norway and make an alliance with insurgents in the country. This means that Sverre fulfills other traditional requirement imposed by society to the royal power. Also, it ought to be provided the country an external peace. The image of wine as a public poison arises in such an important ideological text as Speech against the bishops written at the Sverre’s court in the late 1190s. Medieval writer accused the Norwegian prelates of betraying the Norwegians because they and subordinated priests had brought their parishioners at Communion «the bane instead the wine and poison instead chalice». And at the same time he exposes the king as a heart of the public body and also as the only savior of the Norwegians – called them the People of God – from heresy created by the bishops, as well as the healer for inhabitants of Norway. Simultaneously, the king is also forced to take on the mission of a spiritual shepherd. The part of the clergy neglects from this mission, as well as all the Norwegian bishops who left their homeland and flock entrusted to them by God.

Key words: Norway, Middle Ages, civil wars, Sverre, Speech against the bishops

Agisjev Sergei Yurjevich, PhD, Associate professor, Medieval history