Заветная тайна Крота Фердинанда - Микаэль Брюн-Арно

Но время шло, а забывчивость Фердинанда усиливалась; кончилось тем, что Летун стал складывать письма Виолетты в ящик стола. Он много раз собирался отнести их своему другу, но никак не мог найти его — крот где-то пропадал и днём, и ночью; а когда его удавалось застать дома, он отказывался открывать дверь незнакомым…

— Но это же я, Фердинанд! — в отчаянии кричал ему Летун, стоя перед дверью, запертой на два оборота ключа.

Вскоре, как бы неприятно это ни было, Летуну пришлось признать, что теперь он является единственным хранителем секрета Фердинанда, и его миссия состоит в том, чтобы беречь эти письма и ждать, когда в один прекрасный день кто-то потребует их, и секрет будет раскрыт.

* * *

И в этот день, сидя за письменным столом, за которым прошла вся его карьера почтмейстера, Летун смотрел на стопку пыльных конвертов, терпеливо ожидавших решения своей судьбы в ящике. Втайне от всех он надеялся, что в один прекрасный день дверь его кабинета откроется, в неё войдёт прелестная маленькая кротиха в блузке в цветочек, и её слова вновь придадут ему мужества — ведь он так в нём нуждался.

Радостная встреча

Если бы этим летом вы отправились на прогулку по дорожкам, ведущим к «Приюту мастеров пера», вы вполне могли бы встретиться с довольно странной парочкой. Фердинанд и Арчибальд покинули дом. Крот со всеми удобствами расположился на плечах своего друга-продавца книг и, задрав мордочку к небу, грезил наяву.

За время путешествия состояние крота не улучшилось. Он часто пребывал в отличном настроении, но иногда его охватывала страшная тревога. Например, когда лис предложил остановиться в зарослях орешника и каштанов, чтобы набрать плодов в дорогу, Фердинанд заволновался и полез в драку, утверждая, что от каштанов «чересчур много шума», а это «слишком опасно». Дошло до того, что Арчибальду пришлось изменить маршрут и пойти совсем другой дорогой. В другой раз, когда путники остановились на ночлег под открытым небом, лис захотел помочь кроту снять со спины его рюкзак из скорлупы ореха, чтобы Фердинанд мог получше выспаться, но тот обвинил друга в намерении украсть его вещи.

— Да будет вам, Фердинанд, — ответил ему лис. — Я просто пытаюсь помочь вам, чтобы вы отдохнули, чтобы вам не снились кошмары. Я ведь знаю, что вы в последнее время плохо спите.

— Я не сниму рюкзак, — решительно произнёс крот, вцепившись в удерживающие его верёвки. — Он может понадобиться в любую минуту.

Арчибальд снисходительно относился к этим проявлениям упрямства, он знал, что провалы в памяти могут вызвать чувство неуверенности. Ведь это так страшно — проснуться и увидеть рядом с собой кого-то, о ком ты ничего не помнишь и не знаешь, был ли он здесь, когда вы ложились спать! Как не испугаться, если, засыпая, ты считаешь себя юным, а утром видишь седеющую шерсть и морщины на морде? Как не испугаться, если двери, ведущие к воспоминаниям, закрываются, преграждая тебе путь к тем, кого ты любишь? Фердинанд был весьма отважным кротом, и каждую ночь лис смотрел на своего спящего друга и замечал, как он во сне морщится и напрягается, борясь с забвением. Но каждое утро, после того как лис терпеливо объяснял другу, кто он такой и почему отправился с ним в путешествие, он понимал, что крот проиграл ещё одну битву, и одержавшая победу грозная болезнь Забвения взяла в плен ещё какие-то подразделения из армии его воспоминаний.

Однажды ранним утром Курица Элизабет увидела забавную фигуру, спускавшуюся с одного из окружавших дом холмов. Она как-то сразу почувствовала, что этот день будет не похож на другие. Ведь она разглядела на плечах лиса, подходящего всё ближе к деревянной изгороди, крота.

— Фердинанд! — закудахтала старая курица и раскинула крылья, чтобы обнять его.

— Это ваша подруга Элизабет, Фердинанд, та, что прислала вам письмо. Вы помните? — спросил лис, помогая кроту спуститься на землю.

— Элизабет? — неуверенно произнёс Фердинанд в надежде, что дверь воспоминаний вот-вот распахнётся. — Элизабет! — снова проговорил он, когда она ласково заключила его в объятия. — Я так счастлив снова видеть вас, не будь я кротом! Вы почти не изменились!

— Ну, это не так, — ответила курица, деликатно прикрывая клюв крылом. — Столько лет прошло, я уже не та, что раньше. Я несу теперь не больше двух-трёх яиц в неделю, и мои перья уже не так блестят. Но что касается дома, он обрёл вторую молодость!

— Я так рад снова увидеться с вами, Элизабет!

— Счастлив познакомиться с вами, госпожа Курица, — перебил его лис. — Меня зовут Лис Арчибальд, а у нас в городке Зелёный Бор, где я владею книжным магазином, все называют меня просто дядюшка Лис. Я сопровождаю Фердинанда в его поисках, и мы очень рассчитываем на вашу помощь.

— Рада встрече, господин Лис! Я буду счастлива помочь вам! Однако близится время завтрака, и моим постояльцам не понравится, если в привычное время они не получат утренний бутерброд «Ко-ко-ко». Вы, как владелец книжного магазина, должны знать, что такое писатели! Может быть, вы задержитесь у меня на несколько дней, чтобы познакомиться с «Приютом мастеров пера»? На верхнем этаже, под самой крышей, у меня есть две комнаты, которыми никто никогда не пользуется. Я с удовольствием поселю вас там! Конечно, за мой счёт! — предложила курица и пригласила друзей войти в дом.

— О, разве можно отказаться от такого любезного приглашения! — с воодушевлением ответил Арчибальд. — Мы согласны — и не утруждайте себя уборкой двух комнат, нам вполне достаточно одной! К тому же Фердинанду спокойнее, когда я рядом. Когда у вас будет немного свободного времени, может быть, ближе к полудню, я хотел бы с вами побеседовать.

— Договорились! Ах, мой малыш Фердинанд! — вздохнула курица. — Я так рада снова видеть вас, ваш приход пробуждает такие воспоминания, — добавила она, гладя его по щеке, прямо рядом с блестящим носиком. — Ну что ж, заходите! Дядюшка Лис, вы непременно должны будете рассказать, что вы думаете о моём бутерброде «Ко-ко-ко»!

Усевшись за стол в «Приюте», приятели быстро перезнакомились с его жильцами — землеройкой по имени Сидони, медведем Пуччини, со знаменитым ворчливым енотом-полоскуном Горацием, а также с зайцем по имени Уильям, который прекрасно помнил крота — увы, без взаимности. Эти весёлые постояльцы говорили о своих сочинениях, об увлекательной работе над образами и о любимых писателях. Когда Элизабет напомнила им, что на следующий день состоятся