Заветная тайна Крота Фердинанда - Микаэль Брюн-Арно

— Мира, дорогая, подожди меня, я упал, — кричал Фердинанд.

Но Мира, если это действительно была она, не стала его ждать. Пройдя ещё несколько шагов, она оказалась перед неизвестно откуда взявшейся голубой дверью и скрылась за ней, не удостоив ни единым взглядом своего супруга, подобно раненому зверю растянувшегося на земле.

— Ох-ох-ох, шишки-кочерыжки, — стонал Фердинанд. — Будь проклято это время, которое так быстро уходит, будь проклято это место! Мира, любовь моя, я иду! Не бойся!

Куда же она ушла? Поднявшись на лапки, старый крот медленно пошёл к двери, за которой скрылась Мира. Каждый шаг причинял ему страдания, но Фердинанд был готов терпеть их ради любви, и он, можно сказать, даже благословлял это страдание: ведь оно доказывало, что он ещё жив, и у него ещё остались силы любить. Воспоминание оказалось слишком коротким, ему хотелось ещё раз увидеть свою дорогую Миру, заключить её в объятия и никогда не отпускать, никогда больше не терять её! И он шёл, шаркая своими башмаками, которые никак не хотели нести его вперёд.

— Фердинанд, Фердинанд! Это я, вы меня узнаёте? Фердинанд! — вновь прозвучал голос, который уже окликал его раньше, перед тем как он увидел домик без стен.

— Кем бы вы ни были, оставьте меня в покое! Я должен найти Миру, она была вот тут, совсем рядом, а я позволил ей уйти! — рыдал крот, продолжая свой путь к двери.

Голос умолк. Но теперь, подойдя к голубой двери, Фердинанд подумал, что не знает точно, хочет ли он открывать её. Его охватила безудержная паника, крупные капли пота текли по его мордочке, заволакивали его очки. Отчего ему становилось страшно при мысли о том, что он может переступить порог и найти за ним свои воспоминания? Если за дверью его ожидало всё самое прекрасное — нежность матери, понимание отца и любовь жены, почему он так боялся войти? Внезапно в дверь постучали, причём очень громко. Бам, бам, бам! — и она задрожала, едва не срываясь с петель.

— Нет, я не хочу, — прошептал Фердинанд, — нет, нет, я не хочу открывать…

Однако дверь медленно, сантиметр за сантиметром, становилась ближе, и её блестевшая золотом ручка, от которой как будто поднимался лёгкий дымок, стала сама собой поворачиваться, угрожая вот-вот открыть дверь.

— Нет, — закричал Фердинанд, — нет, я не открою! Не открою! — воскликнул он, пытаясь удержать ручку, обжигавшую ему пальцы.

Это уже был не просто сон, а настоящий кошмар. И когда дверь приоткрылась, Фердинанд, забыв о боли, бросился без оглядки бежать. Вдали раздавались крики, разрывавшие сумерки, словно голоса злобных птиц. А Фердинанд, задыхаясь, бежал, и ему казалось, что он вот-вот упадёт, что каждую минуту он может рухнуть замертво…

— Фердинанд, Фердинанд, я здесь. Не волнуйтесь, Фердинанд, — произнёс голос, старавшийся успокоить его, но теперь этот голос смешивался с воплями, звучавшими у него в голове.

Внезапно неизвестно откуда перед ним появилась зелёная дверь, и крот распахнул её и, не раздумывая, побежал дальше — ничто не могло быть хуже того, что он только что пережил. Оказавшись за дверью, он глубоко вдохнул и повалился на землю, однако с изумлением понял, что не ощутил ни боли, ни холода. Нет, здесь вовсе не было холодно, напротив, место, куда он приземлился, было мягким и успокаивающим, словно пушистый мех, и от него приятно пахло… шоколадом и зефирками. Неужели кошмар остался позади?

— Проснитесь, дорогой друг. Мы вот-вот доберёмся до места. Можете себе представить, именно здесь и была снята четвёртая фотография из вашего конверта, — снова произнёс голос. Чувствовалось, что говоривший улыбается.

Фердинанд открыл глаза и увидел, что находится в лесу. Уставший крот уютно устроился в объятиях Арчибальда и с нежностью прижимался к нему.

В доме Фердинанда

Прелестный, но очень запущенный дом Крота Фердинанда стоял на краю леса и был похож на грибок, выросший на поляне. Хорошо ещё, что, кроме кучи бесполезных вещиц, которую Фердинанд носил в своей ореховой скорлупе (надо признать, даже самые большие знатоки бесполезных вещей единодушно сказали бы, что эти предметы давным-давно устарели и от них не было никакого толка), Фердинанд хранил небольшой блокнот, куда он записывал все свои встречи и всю важную информацию: имя мастера, у которого он заказывал очки, списки покупок, количество пальцев на каждой лапе — на случай, если что-то изменится, а он этого не заметит, — а на последней странице был записан его полный адрес: Крот Фердинанд, Опушка леса, к востоку от Зелёного Бора. Арчибальд никогда раньше не бывал в гостях у своего друга, и он очень обрадовался, когда к нему в лапы попал блокнот в кожаной обложке. Правда, после того как он обнаружил, что засахаренная слива, прилипшая сзади к обложке, теперь пристала к шерсти у него между пальцами, эта радость немного угасла.

После целого дня, проведённого в походе, и очередной ночёвки под открытым небом они наконец-то нашли домик, находившийся всего в часе ходьбы от Зелёного Бора. Как приятно было лису оказаться так близко от своего обожаемого книжного магазина! Прижимая к груди сумку с драгоценным экземпляром «Путешественника, который стремился к вершинам», Арчибальд размышлял о том, удалось ли Мышке Шарлотте поддерживать порядок в его семейном заведении — «Книжном магазине Лиса». Он очень надеялся, что так оно и было — иначе ему пришлось бы до конца дней кусать свои когти!

Увидев высохшие растения в саду и облупившуюся краску на заборе, лис забеспокоился — он вспомнил слова Филина Марселена из книги «Посвящается памяти тех, кто лишился памяти — болезнь Забвения» о том, что не всегда возможно оценить тяжесть заболевания, если встречаться с больным зверем редко и ненадолго, только чтобы выпить чашечку какао с зефирками или поделиться впечатлениями о полюбившейся книге. Если присмотреться поближе, то можно заметить, что болезнь Забвения уже поселилась в доме, куда её никто не звал, и изгнала из него уют, чистоту и разум, оставив вместо них лишь беспорядок и бессмыслицу. Не выпуская из своей большой когтистой лапы крохотную лапку друга и чувствуя, как на сердце становится всё тяжелее, Арчибальд переступил порог дома.

— Кажется, я ушёл, не прибравшись в доме, — покраснев, пробормотал Фердинанд.

— Ну, что ж, — ответил лис. — Видимо, такова участь хозяина книжного магазина…

В столовой всё было перевёрнуто кверху дном: на столе беспорядочно громоздилась посуда, которую крот забыл унести, хотя явно ел из неё не раз и