Блатной: Блатной. Таежный бродяга. Рыжий дьявол - Михаил Дёмин

Бродили они обычно поодиночке. И вот любопытная деталь! Это всегда были только мужчины. Ни жен их, ни детей не видел ни разу никто.

И когда в сибирской прессе поднялся разговор о мюлене – произошло это в начале нашего века, – этнограф-якутовед Г. Ксенофонтов заявил, что пресловутый мюлен – существо мифическое, сказочное. И не случайно он всегда мужчина! Это такой же похотливый самец, как и многие другие языческие демоны. Как, например, древнегреческий Пан, или Фавн. Тот тоже ведь скитался по лесам в одиночку, пугал народ и преследовал женщин… И потому мюлен, или чучуна, как его иногда называли в Якутии, по мнению Ксенофонтова, «должен быть отнесен к первобытным верованиям якутов и отчасти к народному фольклору».

Все было бы просто, если бы не одна существенная деталь. Дело в том, что с мюленом в разных местах и в различное время сталкивались лицом к лицу многие. И нередко убивали его! А ведь дух бесплотен и, стало быть, бессмертен!

Причем в эвенкийской и якутской тайге множество свидетелей такого рода убийств.

Проблемой мюлена занимались также известный исследователь Сибири профессор Петр Драверт, этнограф Дмитрий Тимофеев и другие. Ими был произведен опрос этих свидетелей… И дело это, надо заметить, оказалось хлопотливым, нелегким. Все осложнялось тем, что в народе было не принято рассказывать о встречах с мюле-ном и тем более о расправах с ним. Таежники упорно скрывали факты убийства, боясь уголовной ответственности. В советский период боязнь эта особенно возросла. И потому большинство такого рода сведений записано было со слов немощных стариков либо людей тяжко больных – чувствующих, что жить им все равно осталось уже немного…

И повсюду таежники, рискнувшие пойти на откровенность, давали один и тот же портрет и описывали сходные детали.

Каков же на самом деле облик загадочного этого монстра?

Он невысок ростом и очень темен лицом. Шапку он не носит, ее заменяют косматые, длинные развевающиеся волосы. Одет он в звериные шкуры шерстью наружу. Вооружен луком и копьем. Чрезвычайно быстро бегает. При нападении оглушительно свистит. И бросает камни из пращи.

Реальное существование мюлена можно было считать доказанным! И иркутский профессор Драверт вполне резонно предположил, что речь здесь идет не о духе и не о фольклорном образе, а о древнем пещерном человеке, странным образом сохранившемся на Севере.

Вместе со своим учеником Тимофеевым Драверт в 1929 году выступил на заседании Западно-Сибирского отдела географического общества и прочел нашумевший свой доклад о мюленах. Профессор призывал спасти живые древнейшие человеческие существа Северной Азии – взять их под охрану закона… По его мнению, явление это было уникальным и имело огромное научное значение. И его призыв вызвал многие отклики. Число приверженцев Драверта мгновенно возросло.

Но и противников у него, несмотря ни на что, имелось немало. И возглавлял их все тот же Ксенофонтов. Дравертовская мысль об особой дикой породе людей, о «живых неандертальцах», представлялась ему абсолютно фантастической. Он утверждал, не без основания, что несколько десятков отдельных особей не могли бы преодолеть тысячелетия, пережить ледниковый период и сохраниться до наших дней.

Но тут же возникли возражения…

Если мюлены существуют, значит, это целое племя. И достаточно численное, чтобы поддерживать свой вид в природе. Они должны иметь жен и детей, иметь какое-то хозяйство, устраивать стоянки с кострами… И странно, что всего этого ни разу никто не смог обнаружить.

Аргумент был веский. Это признавал и сам Драверт. И при всем своем старании он так и не смог выбраться из тупика…

В самом деле, почему мюлен никогда не бывает с семьей? И куда он скрывается осенью? Ведь не может же все-таки человек впадать в зимнюю спячку, как барсук или бурый медведь!

Та часть Станового хребта (Джугджур), где, по мнению якутов, обитает это существо, представляет собой пустынную высокогорную страну, малопригодную для жилья. Зверья в ней почти нет. Рыбных озер тоже не имеется. Так что вполне понятно, почему мюлен проникает в иные, обжитые места и ворует у других туземцев пищу. Но отчего же он ворует только летом? В самый, так сказать, легкий сезон? Полагалось бы вроде наоборот – зимою…

И в конце концов – кто же это? Персонаж легенд и сказок? Или возникший из бездны доподлинный Демон? Или же и впрямь троглодит, пещерный житель, родственник «снежного человека»?

Точные ответы на все эти вопросы найти было не так-то просто. Ученый спор затянулся надолго: с начала его прошло тридцать с лишним лет.

Спор этот затянулся. И тут имелись свои причины! Не следует забывать, что речь идет о Северной Азии, о стране далекой и дикой.

Советская власть пришла туда поздно, и, главное, она шла особыми путями. Путями ГУЛАГа. Самое крупное в республике управление арктических лагерей Дальстрой возникло в 1937 году и распростерлось от Восточно-Сибирского моря до берегов Охотского.

Действия милицейских властей там напоминали кое в чем действия оккупационной армии. Они следили за общим порядком и контролировали работу золотых приисков. Их интересовало именно золото и прочие ценные металлы, а вовсе не жизнь туземных племен. Оба этих мира – цивилизованный и примитивный – почти не смешивались. Они существовали как бы в разных измерениях… Однако вся огромная территория Дальстроя превратилась как бы в особую «запретную зону». На многие районы Крайнего Севера было наложено жесткое милицейское табу.

Но время шло и несло свои перемены; железный механизм режима понемногу расшатывался. И с каждым годом в орбиту ученых споров и поисков вовлекалось все больше специалистов. И опыт их суммировался. И в конце концов древняя тайна раскрылась!

На Крайнем Севере – у береговых чукчей важную роль в экономике играет весенняя охота на припае[77]. Туземцы промышляют там морского зверя: нерпу, белуху, моржа. Промысел этот выгоден, но зато опасен.

Лед в конце зимы слабеет, а ветер, наоборот, становится особенно яростным! И большинство ветров дует там весной на запад. И случается так, что под их ударами береговой припай ломается, рушится. Ледяные поля начинают дрейфовать и порой уносят зазевавшихся охотников.

Впрочем, это все не так уж безнадежно. Чукча – истинный сын Севера! – во льдах не пропадает. Он может продолжать там охотиться, ловить рыбу. Да и мороза он не боится: особая «сплошная» меховая одежда позволяет спать на снегу… Главная беда тут в другом. В том, что, по чукотским поверьям, охотник, унесенный льдами, оказывается во