Блатной: Блатной. Таежный бродяга. Рыжий дьявол - Михаил Дёмин

– Ну, правильно. Журналист. Пройдемте-ка, гражданин!

– А в чем, собственно, дело?

– Придете в отделение – узнаете, – усмехнулся он. – А я что могу сказать? Я человек подчиненный. Выполняю приказ.

– Какой приказ?

– Разыскать и доставить приезжего журналиста.

– Что значит – доставить? Арестовать, что ли?

– Пока доставить, – веско сказал милиционер, – а там – как начальство решит.

– Но почему все-таки меня? – проговорил я, вставая и с тоской оглядывая тарелки с закусками. – Мало ли на свете журналистов!

– Нет, – качнул головой милиционер, – вы здесь один такой. Я всех этих кроликов… – он широко повел рукой, – наперечет знаю. Каждый день их вижу. – И затем жесткой своей ладонью хлопнул меня по плечу: – Ну ладно, хватит базарить! Потопали!

«Чего они от меня хотят? – недоумевал я, шагая по вечерним сумеречным улицам и косясь на конвоира. – Что им надо? И в чем я, черт возьми, успел провиниться? Я же ведь нынче только спустился с гор, вернулся издалека…» И тут же возникла и обдала меня холодом новая стремительная мысль. А может быть, все дело именно в этом? Я не только побывал в «мезолите», я еще прошел по тайным тропам контрабандистов. И в пути у меня случилась одна встреча, такая, о каких говорить не полагается.

А впрочем, я могу здесь, в скобках, рассказать вам кое-что… В данной встрече самым забавным было ее начало.

Я сидел вечером у костра, курил, полудремал. И вдруг затылком, всей кожей своей ощутил беспокойство. Кто-то стоял за моей спиной – это чувствовалось явственно! Кто-то смотрел на меня в упор.

Я обернулся. И увидел высокого, средних лет человека с русским лицом, но одетого по-монгольски. На нем были теплый зимний халат, меховая остроконечная шапка и высокие сапоги – гуталы, с загнутыми носками. И он был вооружен. За его плечом, прикладом вверх, висел скорострельный карабин.

Незнакомец появился совершенно бесшумно, и, судя по всему, он давно уже стоял тут, разглядывая меня… Конечно, я забеспокоился поначалу. Но потом сообразил, что, если б он хотел меня прикончить, он легко мог бы это совершить и раньше. И тогда широким гостеприимным жестом я пригласил его к костру.

Он подошел, уселся, скрестив ноги. И повел неспешный, традиционный таежный разговор – о погоде, об охотничьих делах… Лицо у него было русское, но изъяснялся он с сильным китайским акцентом. И все время он приглядывался ко мне, шарил по моему лицу светлыми своими глазами. Потом заявил:

– А я тебя знаю! Все совпадает.

– Что совпадает? – удивился я.

– Да все. И длинный твой лик, и залысины, и вислые губы.

– Ну, положим, губы у меня не вислые, – обиделся я, – немного толстоваты, это верно… Но, собственно, о чем разговор? Что с чем совпадает? Может, ты меня с кем-нибудь спутал? Я тебя, во всяком случае, не знаю.

И вот что выяснилось в результате.

Я столкнулся здесь с любопытным явлением, именуемым «узун-кулах», что означает в переводе «длинное ухо». А попросту говоря, эта метафора является синонимом сплетен… Сплетни, это ясно, существуют повсюду, но в таежном мире они играют особую роль. Они заменяют телеграф. Их творит людская молва – а у нее нет преград. И слухи разносятся тут с поразительной быстротой.

И когда я впервые появился в Таштыпском районе, «узун-кулах» отметил это сразу. И по округе пронесся слух о некоем молодом журналисте, с длинным ликом и вислыми губами, который бродит без ружья, собирает местные легенды и сам сочиняет стихи. Стихи о тайге, о Хакасии…

Нет, незнакомец меня ни с кем не спутал. Он быстро понял, кто я таков. Правда, для точности, на всякий случай, он потребовал, чтобы я почитал ему стихи. И именно о Хакасии! И я с удовольствием согласился. Вот и еще раз меня выручила поэзия. И на этот раз стихи явились как бы моей визитной карточкой, послужили паролем… И когда я окончил декламацию, он сказал, улыбаясь:

– Ладно… А теперь – спать! – И, укладываясь возле костра, добавил скороговоркой: – Я пока прилягу, а ты постереги… Я, брат, уже вторые сутки не сплю.

– Ложись, – сказал я, – спи. Не беспокойся.

– Ну и отлично. Мне вообще-то немного надо: часа три-четыре всего… Но если ты что-нибудь заметишь, услышишь – буди меня сразу, понял – сразу!

Затем он потянулся, зевнул протяжно. И поник, засопел. А я еще долго сидел, озирая таежную чащу и прислушиваясь к шорохам.

И странное дело – приключение это принесло мне чувство удовлетворения. Мне было приятно сознавать, что незнакомец мне верит, спокойно спит; что пресловутый «узун-кулах» создал мне, в сущности, добрую славу, хотя и исказил слегка мой портрет.

Да и кроме того, я сам стал чувствовать себя как-то уверенней, спокойней. Я ведь тоже был теперь не один!

Мы провели с ним вместе трое суток. Спали по очереди, охраняя друг друга, ели из одного котелка, одной ложкой. Потом пути наши разошлись. Но даже и этого срока вполне хватило бы для того, чтобы обвинить меня в контакте с контрабандистами и бог знает с кем еще…

Может быть, подумал я, за этим человеком следили? Может, он уж задержан?

Настороженный, терзаемый темными предчувствиями, я вошел в районное отделение милиции. Конвоир сейчас же скрылся, оставив меня под надзором дежурного. А я уселся на лавку и опустил лицо в подставленные ладони.

«Да, – размышлял я, тоскуя, – начинаются неприятности. У меня они всегда идут одна за другой! Утром был нехороший разговор с редактором, а теперь вот арест… Что же будет дальше?»

Появился конвоир, поманил меня пальцем. Мы прошли по пустынному коридору и остановились у крайней двери. На ней висела табличка: «Замначальника отделения капитан Соколов». Милиционер постучал деликатно. Отворил дверь и впихнул меня в кабинет.

Здесь было тихо, полутемно: комната освещалась настольной лампой, затененной большим абажуром. За столом сидел человек в расстегнутом мундире. Косой свет лампы обливал его шишковатую лысину, длинный извилистый нос, краешек золотого погона. Он был в очках, и стекла их отсвечивали слепым белым блеском. Увидев меня, он поднялся и сказал, протягивая руки:

– Милости прошу! Присаживайтесь. Вот в это кресло…

Я уселся и какое-то время разглядывал его, напряженно наморщась, катая в зубах папироску. А он продолжал:

– Очень рад увидеться с вами, право же, очень! Мы вас оторвали от стола, лишили ужина… Но не огорчайтесь. Здесь у меня найдется кое-что. Могу предложить превосходный армянский коньячок, ветчинку, копченую спинку хариуса – знаете эту рыбку? Сибирская форель! Европейской худосочной форели с нашей