Бармен отеля «Ритц» - Филипп Коллен

Мари Сенешаль идет впереди, и он видит, как подрагивают ее плечи.

– Ну что это у тебя там за история? – спрашивает он тихо, когда они входят в комнату.

– Это стерва Дельмасиха ей отомстила. На днях Анна сказала, что пожалуется начальству на одного немецкого офицера, который спьяну стал ее лапать, а Дельмасиха приказала ей помалкивать, тогда Анна обозвала ее сводней и продажной шкурой. Они и до этого были в контрах, уже несколько месяцев: клиенты оставляют для нас чаевые, а Дельмасиха их прикарманивает, Анна ее терпеть не может. Мы все говорили ей, что надо махнуть рукой. Ну, ущипнул парень с пьяных глаз, да наплевать и забыть! Пока мы вкалываем в «Ритце», и война не страшна. Ей бы, дурочке, промолчать. А теперь оказалась на улице. Дай бог, чтобы поскорее нашла работу. Места в Париже так дороги.

– А что же ты?! Кто этот немец?

– Карл Зоммер. Он капитан. Адъютант генерала фон Штюльпнагеля. Я до смерти боюсь, что меня тоже уволят…

– Господи…

Мари прячет лицо в ладонях. И разражается слезами.

– Ты должна немедленно с ним порвать, – резко приказывает Франк.

– Нет, я не могу!

– Это почему же?

– Я не распутница, месье Мейер. Карл мне правда очень нравится. И он так добр ко мне…

Франк набирает в легкие воздух и сурово произносит:

– Слушай меня внимательно, девочка. Будь предельно осторожна, ладно? Никто не должен знать, что тебя связывает с этим человеком. Никто! Ты рискуешь потерять место.

– Да, месье Мейер.

– У меня к тебе одна просьба. Дело срочное и очень важное.

– Да, месье Мейер.

– Я хотел бы, чтобы ты сегодня вечером вручила это письмо мадам Озелло. Она тебя любит, она будет тебе доверять. И я хочу, чтобы ты передала ей письмо в собственные руки. Никто не должен знать, что письмо от меня, ясно?

– Совершенно ясно, месье.

– Я рассчитываю на тебя, Мари. Крайне важно, чтобы мадам Озелло получила послание, хорошо?

– Я поняла.

– Ну, беги!

– Хорошо, месье, – говорит она, уже поворачиваясь на каблуках, и тут в голове Франка вспыхивает догадка:

– Подожди минутку! Скажи мне, а номер Штюльпнагеля ты тоже убираешь?

– Да…

– Он сейчас у себя? Что-то его давно не видно.

– Уже неделю как болеет. Даже врача вызывали, температура никак не спадает. Днем мы с девочками по очереди ходим его проведать. Странно, в таких ситуациях люди открываются совсем с другой стороны! Обычно он такой строгий, прямой, как палка, причесан волосок к волоску. А тут лежит небритый, волосы дыбом, лицо все желтое, и даже немного заговаривается. Все говорит про какую-то старую тетку, которая загнулась в санатории. Ей-богу, удивительно! Так что мне даже жалко его немного.

– Ты с ним иногда болтаешь?

– Мы здороваемся, не более того. Сегодня он даже уснул, пока я убирала. Признаюсь вам, пока он спал, я заглянула в его вещи. Вот настоящий военный! Вы бы видели, как у него в шкафах все разложено! Толстый лист пергаментной бумаги под каждой стопкой одежды, порядок просто маниакальный. На столе – целая прорва книг, только все на немецкой тарабарщине, я ничего не поняла – только одна книга про насекомых, остальные без рисунков. И такая же перьевая ручка, как у моего милого Карла. Kaweco называется: выпускают в Германщине и стоит, как пароход. В ванной стоит флакон «Герлена». У Карла тоже «Герлен», только у моего капитанчика запах приятнее. Или мне он больше по душе… Я стала складывать полотенца с его инициалами и услышала, что он кашляет. Я тогда вернулась к его кровати, генерал еще немного витал в облаках, но очень мило мне улыбнулся. Может, он замолвит за меня словечко, если возникнут проблемы с отелем или толстухой Дельмас?

– Может, и замолвит. А пока будь осторожна, Мари. И никому ничего не рассказывай. Береги себя! Иди скорее, отдай мое письмо мадам Озелло.

– Не беспокойтесь, господин Мейер, уже иду.

«Мой капитанчик»!.. Она уже воображает себя его невестой.

7

21 июня 1941 г.

Бланш успела получить письмо и подтвердила, что ее отец был дьяконом, когда Зюсс (с благословения Старухи) посмел вызвать ее в свой кабинет. Мари Сенешаль потихоньку доложила обо всем Франку.

Штюльпнагель выздоровел, две липы возле отеля «Ритц» пришлось срубить, зато сам отель с отъездом Геринга обрел былое спокойствие. Людоед вернулся в Берлин. Теперь Франк поставил себе сложную задачу отвадить от бара Лафона, с его шоблой и его дамочками. Ему подыгрывает горстка старомодных дипломатов и потрепанные светские львы, заглядывающие к нему в определенные вечера, чтобы побаловать себя вкусом довоенной жизни, но впечатление такое, словно весь бар указывает этим заправилам черного рынка, что их грязные деньги здесь не приветствуются. Франк чувствует, что Жоржу нравится панибратство Лафона, его гонор и даже крикливые костюмы, но он держит себя в руках – на остатках уважения к «Ритцу». Сегодня в начале вечера они даже одержали маленькую победу. Анри Лафон с Жозефом Жоановичи шли к выходу после какой-то очередной встречи в холлах отеля и по дороге заглянули в бар. На пороге у них случилась заминка, они как будто по старой памяти не решились сразу войти внутрь.

Франк и Лучано готовили заказ. И стоически продолжали работать, даже не подняли глаз. Смущенный Жорж тоже промолчал, а остальные посетители вели свои разговоры так, словно перед ними пустое место. Двое бандитов надулись и с презрительными минами ушли.

Близится закрытие бара, и Франк даже насвистывает, воображая, как Мари-Луиза Ритц приносит всяческие извинения чете Озелло. Еще бы, после вчерашнего гневного письма, которое получил от Клода Озелло барон Пфейфер, с описанием «гнусного расследования, проведенного Зюссом против его супруги». «У них чуть не дошло до мордобоя!» – таращит глаза от ужаса Мари. Франку это просто мед на душу.

Но когда уже после полуночи в бар является господин Зюсс с бесстрастным лицом, Мейер сразу понимает, что светлая полоса кончилась.

Виконт усаживается в конце стойки: он пришел не для того, чтобы выпить.

– Я верю, что мы сумеем договориться, герр Мейер, – говорит он в качестве вступления.

Франк не отвечает.

«Герр Мейер», он обращается ко мне точно как фрицы.

Но собеседник уже продолжает:

– Думаю, вы в курсе, что я получил разнос от Клода Озелло. Этот осел кричал и совал мне под нос свое свидетельство о браке! Как будто это охранная грамота. Документ сделан превосходно, можно сказать, даже безупречно. И действительно, мисс Росс родилась в Кливленде. Но мне сразу бросилась в глаза одна