Бармен отеля «Ритц» - Филипп Коллен

хотят… скажем так, заработать как можно больше денег и любым способом. Простите, что я сообщаю это так нелицеприятно, но факт остается фактом: на каждом этаже нашего прекрасного дома царит совершенно отвратительная атмосфера.

– Вы слишком сгущаете краски, Ганс. Наши служащие всегда имели дело с деньгами. Ваш дядя рекомендовал мне вас как человека осмотрительного, но тут вы проявляете даже излишнюю опасливость. Делаете целую историю из-за пустяка…

– Мне так не кажется, сударыня. И если я смею поделиться с вами своими соображениями, то это исключительно в интересах отеля «Ритц». Этот дух стяжательства следует срочно подавить в зародыше. Атмосфера может стать пагубной. Господин Зюсс готов вам это подтвердить. Я имею в виду, в частности, блок питания, где следует опасаться взрывоопасного конфликта.

Вдова оборачивается к Зюссу, но тот закрыт и непроницаем, как устрица. Элмигер, напротив, держится необыкновенно прямо. Ему стало легче, когда поднял забрало, и лицо приобрело уверенность. «Вот что значит вернуть себе самоуважение», – иронически думает Франк. Услышанное его совсем не удивило: эту алчность, ставящую под угрозу нормальную работу всего коллектива, он видит каждый вечер в своем баре на примере Жоржа. Но чтобы сам директор осознал реальное положение вещей… – это событие!

– Ситуация ухудшилась, когда в отель зачастили парижские спекулянты, разбогатевшие на черном рынке, продолжает Элмигер. – Возможно, это не сразу заметно, но нувориши сорят деньгами, и это сильный соблазн для персонала.

Мари-Луиза вся внимание. «Нувориши», Элмигер умеет найти слова, чтобы до нее достучаться.

– Пример тому мы наблюдали не далее, как вчера. К одному из официантов ресторана обратился некий Лафон, известный коллаборационист. Этот человек предложил ему значительную сумму, если тот каждый день будет сообщать ему, кто из немецких офицеров зарезервировал столик для обеда…

Франк сразу же разгадывает уловку. Если тоже заказать столик, то можно оказаться совсем рядом с Герингом или Шпайделем – для проныры это просто находка.

– А я узнал об этом, – со вздохом продолжает Эльмигер, – потому что на официанта донес один его завистливый коллега…

– Уволить гаденыша немедленно! – кричит Мари-Луиза.

– Я бы с радостью так и сделал, сударыня, но не разумнее ли избегать неприятностей с пресловутым Лафоном? Он тесно связан с гестапо.

Управляющий бросает быстрый взгляд на главного бармена, ища поддержки. Или просто переключает внимание.

Франк начинает наугад:

– Если позволите, сударыня, я бы согласился с господином Элмигером. Я знаю этого Лафона, он уже несколько недель – наш постоянный клиент. Он сродни тем парням, что у нас работают. Говорит на языке улицы, как и они. Он пролетарий, но теперь выбился в шишки, они обожают такие истории. И вот теперь он расхаживает по бару с важным видом и панибратски обращается ко всем на «ты».

Франк наносит Вдове последний удар:

– Он эдакий Гаврош, сударыня, сирота, который связался с дурной компанией. Но его прибыльные махинации при нацистских бонзах невероятно заразительны для персонала отеля.

– Если наш персонал начнет чрезмерно сотрудничать с немцами, – не отстает Элмигер, – мы утратим свой нейтралитет, не сможем держаться в стороне от конфликта. И это еще не все…

Неужели трусливый Элмигер в разгар бури вышел на капитанский мостик? Кто бы мог подумать!

Мари-Луиза глубже уходит в свое кресло Людовика XV, Зюсс сложил ладони и прижимает указательные пальцы к губам, словно запирая себе рот.

– Я должен также сообщить вам, что одна из горничных находится в интимных отношениях с немецким офицером, который проживает в «Ритце».

– Вы шутите? – ужасается Старуха.

– Мадам Дельмас, наша главная экономка, к сожалению, доложила мне, что мадемуазель Анна Жауэн стала любовницей капитана Зоммера, из номера 208. Если она говорит правду, то мне кажется крайне важным убедить наших горничных в том, что мы не потерпим такое поведение. Наши правила на этот счет совершенно четки, и неприменение суровых санкций будет истолковано как чистое попустительство с нашей стороны. Поэтому я вызвал мадемуазель Жауэн в полдень в свой кабинет и хотел бы получить от вас разрешение уволить ее с тем, чтобы она покинула отель как можно скорее.

Война меняет людей. Расстроенная Мари-Луиза смотрит в окно и вдруг с беспокойством думает, что ее любимые липы чем-то болеют: на бледных листьях видны серые пятна.

Им тоже оккупация не пошла на пользу.

Выйдя из апартаментов Вдовы, директор и бармен оказываются в коридоре.

– Понимаете, Мейер, – с необычной доброжелательностью говорит Элмигер, – по сути, я просто служака, человек долга. И еще, если подумать, с наступлением ночи небо яснеет и тогда лучше видны звезды.

6

Но куда же она запропастилась?

Без десяти четыре, каждая минута на счету. Франк мается как неприкаянный в раздевалке для персонала. Здесь до одури пахнет потом, хотя обоняние у него и притупилось от бесконечных сигарет: с утра он курит одну за одной.

Бармен в сотый раз сует руку в карман и нащупывает конверт, от которого зависит все. Расставшись с Элмигером, он бросился в кладовую бара, чтобы написать записку Бланш, рассказать ей о грозящей опасности и сообщить только что выдуманную версию про ее отца, будто бы дьякона из Кливленда.

Проверить эту историю невозможно, и, если Бланш будет ее придерживаться, дело еще можно спасти.

Только надо суметь передать ей это сообщение прежде, чем Зюсс начнет расспрашивать. Подняться в номер Озелло даже под предлогом доставки шампанского – немыслимо: слишком велик риск, что заметят. Но Франк заготовил козырную карту: Мари, дочь Сенешаля, одна из горничных четы Озелло. Клод и Бланш ценят ее, и он знает, что эта девушка предупредит его, если случится что-то серьезное.

Франк проверил график: Мари заступает на работу в четыре часа дня. Осталось пять минут.

Но куда же она запропастилась?

Наконец дверь открывается, кто-то включает свет.

Франк выглядывает из-за деревянного шкафчика и убеждается, что это действительно она, и только потом выходит из укрытия. Малышка Сенешаль вздрагивает.

– Месье Мейер?!

– Добрый вечер, Мари, – шепчет он. – Я специально тебя дожидался.

Удивление на лице горничной сменяется страхом.

– Меня выставляют на улицу?!

– Нет, что ты! Ничего подобного! Почему ты так решила?

– Сегодня случился такой ужас…

Франка охватывает паника.

– Что такое? Рассказывай!

– Выгнали Анну… За связь с немецким офицером.

– Ну, это я знаю, – выдыхает он с облегчением.

– Нет! Вы не знаете…

Горничная заливается слезами.

– Это не Анна виновата… А я!

– Как так?!

– Это у меня роман с немцем, а не у нее.

Франк пытается упорядочить мысли в своей голове. Но с сегодняшнего утра события несутся слишком быстро.

– Идем, – говорит он, хватая девушку за руку, – нам лучше здесь не оставаться. Пойдем