Король пиратов. Удивительная история Генри Эвери и зарождение Золотого века пиратства - Шон Кингсли

труп одного из его протестантских сторонников, сэра Эдмунда Берри Годфри. Его задушили, а затем воткнули в сердце меч с рукоятью в форме католического креста. После этого задержали и казнили 22 католика[327],[328].

Когда Фо подталкивали к краю пропасти, он умел не только говорить, но и действовать. Он присоединился к внебрачному сыну покойного Карла II Джеймсу Скотту, герцогу Монмуту, который поднял мятеж, чтобы свергнуть короля-католика Якова II. Фо считал герцога истинным наследником. Когда Монмут высадился в Лайм-Риджисе, чтобы двинуться на Лондон и отнять трон у Якова, Фо поспешил оставить в Лондоне свою жену и взяться за оружие.

Плохо обученные войска Монмута потерпели поражение. Армию герцога вдребезги разбили в катастрофическом Седжмурском сражении близ Бристоля 6 июля 1685 года. Через несколько недель Монмута казнили[329]. Чтобы спасти свою шкуру, Фо бежал в Нидерланды, но он успел увидеть, как его старые школьные друзья из академии Мортона – поддержавшие мятеж Баттерсби, Дженкинс и Хьюлин – висят на деревьях вдоль дороги из Бриджуотера в Гластонбери. Двадцатипятилетний Даниель Фо отправился в изгнание[330].

Спустя десять лет его принципы остались прежними: ненависть к католическому королю Якову сочилась гноем, как открытая рана. «Со своей стороны я благодарю Бога, что, когда он был королем, – писал Дефо позднее, – я никогда не принадлежал ему, никогда не клялся ему, никогда не молился за него, никогда не выказывал ему почтения, никогда не пил за его здоровье, а считал его человеком, который, будучи папистом [католиком], не имел права властвовать»[331].

Тяжелые жизненные испытания сделали Даниеля Фо изгоем-аутсайдером. Ему приходилось зарабатывать на жизнь в роли скромного торговца, хотя подобное занятие было ему не по сердцу. Фо чувствовал себя Юлием Цезарем, постоянно ожидающим удара кинжалом в спину, поэтому он занимался литературой. Страх доводил до отчаяния и придавал бдительность, заставляя полагаться на обрывки информации ради собственной безопасности.

«Забудь прошлое», – сказал себе Фо, направляясь к своему дому на берегу реки у форта Тилбери[332]. Пора начинать все заново. Будущее сулило возможности. Фо получил помилование за участие в мятеже Монмута. Большинство кредиторов оказались далеко. И даже если они попытаются отыскать его в болотах Эссекса, он замаскирует большую родинку возле рта белой пудрой и начнет именоваться Дефо, что звучит более аристократично.

Снова завелись деньги. После того как за него замолвил словечко один из придворных короля Вильгельма III – Чарльз Монтегю, граф Галифакс и канцлер Казначейства, Дефо получил хлебную должность чиновника, занимающегося налогами на стекла. Торговец-диссентер придумал несколько способов помочь короне покрыть растущие расходы на войну с Францией. Работа в налоговой службе не только приносила Дефо 100 фунтов в год, но и позволила ему ступить на политическую лестницу[333]. Кто знал, как высоко может взобраться этот делец?

В голове Дефо никогда не переставали роиться мысли. Он вынашивал тысячи планов, и сотни идей, изложенных им на бумаге, уже начали доходить до влиятельных ушей. Из надежного источника он знал, что король внимательно следит за его восходящей звездой. Но не слишком ли много проблем он доставляет? Дефо рискнул, опубликовав в 1696 году книгу «Рассуждение о воспитании людей», в которой поддержал обращение короля Вильгельма к английским приходам, чтобы они отправляли больше людей на войну с Францией. Как только предприниматель начал писать, шлюзы открылись. Идеи приходили к Дефо во сне. Хотя сон его не особо интересовал.

Болотистые равнины Эссекса, изрезанные глубокими оврагами, стали для Дефо идеальным местом, где можно было скрываться и не привлекать к себе внимания. Куда бы он ни шел, на его поясе висела подзорная труба, которая была для него ценнее меча. Диссентер всю жизнь держался в тени. Наука помогала ему издалека замечать неприятности – шакалов, приезжавших за долгами.

Большую часть дня Дефо проводил на своем черепичном заводике, расположенном в двух милях от Темзы рядом с деревнями Уэст-Тилбери и Чедуэлл-Сент-Мэри. Фабрика, которой он владел благодаря жонглированию инвестициями, успешно работала: на двадцати акрах земли сотня бедных рабочих производила красный кирпич и элегантную черепицу для крыш S-образной формы, принося ему 600 фунтов стерлингов в год[334]. Дефо очередной раз рискнул поставить все на новую моду: до появления предпринимателя-диссентера подобную волнистую черепицу приходилось импортировать из Нидерландов. Теперь она обрела огромную популярность у состоятельных людей.

Товары Дефо пользовались большим спросом. Его черепицу приобрели для Гринвичского морского госпиталя. Лондон все еще отстраивался после Великого пожара, уничтожившего город тремя десятилетиями ранее в 1666 году, и кирпичи промышленника шли на застройку новых улиц. Хорошие связи Дефо в сфере коммерческого судоходства, в частности дружба с торговцем Далби Томасом, будущим губернатором одного из фортов Западной Африки, способствовали тому, что именно его материалы использовались при строительстве часовен и тюрем для рабов в английских фортах вдоль Золотого Берега[335].[336]

Втайне Дефо считал, что его болотистая земля – это первоклассная недвижимость. Начало войны с Францией, несомненно, приведет в движение финансовые потоки. Делец рассчитывал получить солидную прибыль, когда армия будет вынуждена скупить территорию вокруг форта Тилбери. Это ворота в Лондон, в Англию; здесь в 1588 году королева Елизавета I сражалась с могущественной испанской Армадой. Любое вторжение произойдет на этих берегах. Битва за Англию будет выиграна или проиграна именно здесь. Войска Его Величества просто обязаны вложить деньги в огромный артиллерийский арсенал в Тилбери. Это – идеальное место. И тогда колоссальная сумма, которую он запросит за свой участок, навсегда покончит с его проблемами.

Увы, армия выбрала для своей артиллерийской базы и королевского меднолитейного пушечного завода не Тилбери, а Вулидж. Дефо снова обидели. Тем временем он не мог расслабиться из-за кредиторов. Люди вроде Мареско, Стэмпера и Гислина, ссудившие ему средства на покупку фабрики в Тилбери, стремились вернуть свои деньги обратно[337]. Диссентер был далек от решения своих финансовых проблем.

Солнце уже садилось, когда показалась таверна Дефо. На первом этаже он греб деньги с солдат, расквартированных в форте Тилбери, и с рабочих своей фабрики, которые, казалось, с дьявольским упорством спускали жалованье на пиво. Основной костяк начинал пить в субботу вечером и «валялся там до понедельника, растрачивая все до последнего пенни, залезая в долги и не отдавая ни фартинга своим семьям, хотя у всех у них были жены и дети»[338].

Таверна была гениальным ходом, хотя Дефо этого не утверждал. Он мог скрываться на виду