Европа Гутенберга. Книга и изобретение западного модерна (XIII–XVI вв.) - Фредерик Барбье

скобяные изделия, сундуки, замки и ключи, булавки, бритвы, гвозди, подковы, тиски и различные инструменты. Таким образом, изменения в системе средств коммуникации происходят в обстановке, которая сама претерпевает глубокие изменения, идет ли речь о новых достижениях капитализма, технических инновациях или трансформации моделей потребления.

Литеры со штифтами и пуансоны

Согасно Вольфгангу фон Штромеру, Прага и Богемия находятся в центре процессов трансфера и инноваций, которые и сделают возможным изобретение Гутенберга. К югу от столицы расположен замок Карлштейн – центр власти императора Карла IV Люксембургского. Его оформление выполняется по схеме «Богемских хроник», составленных Мариньолли: генеалогия императорской семьи создается художником Николасом Вурмсером из Страсбурга, чья семья близка к семье Хайлманов, будущих финансистов Гутенберга. В 1360 году его сменяет уроженец Нюрнберга Зебальд Вайншрётер, и вместе с ним мы снова оказываемся в кругу Штромеров. Потолок в капелле Карлштейна «украшен тысячами мелких выпуклых зеркал, а стены инкрустированы отшлифованными полудрагоценными камнями» на фоне с печатным рисунком. В оформлении рам и общего фона стен используется печать с пуансонов – имперский орел, богемский лев и буква «К» (Karolus). Забежим вперед: зеркала, драгоценные камни и пуансоны – три элемента, которые попадутся нам снова в изысканиях, проводившихся Гутенбергом в Страсбурге. Карлштейн посещает множество посланцев и послов, среди которых Штромеры: Фридрих Штромер, который через сестру находится в родстве с Шацами из Праги и состоит на службе у Карла Люксембургского, даже назначен светским управляющим замка.

Еще один элемент инновации демонстрирует сфагистика: печать для создания оттиска, как правило, на воске, изготавливается при помощи матрицы с полой отливкой и в зеркальном отражении, – эта технология имеет много точек пересечения с типографским искусством. Так, печать Родольфа IV в 1362 году представляет собой надпись archydux готическими буквами, которые имеют накладные штифты, иначе говоря, изображение, составленное из мелких деталей, «выступающих из массивной основы и предназначенных для того, чтобы служить упорами, засечками и т. д.» (Ларусс). Внимательное изучение показывает, что буквы с более сложным рисунком опираются на буквы с более простым, к которому добавляется штифт, позволяющий перейти, если взять очевидный пример, от «ſ» к «f». Благодаря этой практике количество пуансонов быстро растет и тем самым развивается гравировальное дело. Оно предполагает как прекрасное владение техникой гравировки, настолько точной, что напоминает работу ювелира, так и литья сплавов:

Эстетика «букв со штифтами» возымела большой успех, их использование наблюдается не только в каллиграфии, но и в качестве декоративных элементов подчас во внушительного размера зданиях (Цистерианский монастырь Алкобаса, Португалия).

Тщательное изучение литер со штифтами […] убедительно показывает, что эта практика родилась из потребности рационализировать очень непростую работу гравера литер и пуансонов. По сути дела граверу достаточно воспроизвести буквы относительно простой формы […], затем добавить в оригинал или в копию штифты, чтобы получить [более сложную букву] (Вольганг фон Штромер).

Центром распространения букв со штифтами, по всей видимости, были Карлштейн, Прага (с ее Монетным двором) и Нюрнберг (первый известный случай использования относится к 1395 году). Эти буквы имеют огромный успех: использовавшиеся поначалу в ювелирных изделиях, реликвариях, на отлитых из бронзы могильных плитах, в пряжках поясов, даже при литье пушек и колоколов, они также встречаются в рукописном письме и эпиграфике.

Техника пуансонов получает дальнейшее развитие, когда два поколения спустя (1433) доминиканец Конрад Форстер тиснит в Нюрнберге короткие тексты на переплетах при помощи металлического пуансона и пользуется при этом алфавитом, состоящим из букв со штифтами, выгравированных Гензелем Зигершторфером. Было идентифицировано 85 манускриптов, переплеты которых были украшены Форстером декором в виде тиснения или рельефа. Можно проследить постоянные связи между богатыми и могущественными городами Богемии, Южной Германии и Рейнского края: в том же самом 1433 году Гутенберг работает в Страсбурге над тремя техническими проблемами: над шлифовкой драгоценных камней, изготовлением зеркал для паломников и над третьей областью, не уточненной в источниках, но которая связана с воспроизводством текстов. Известен переплет, украшенный текстами, оттиснутыми при помощи пуансона, в Страсбурге в 1439 году: вероятно, его изготовил Ханс Росс, гравер переплетных пуансонов и, возможно, помощник Гутенберга. Последнему не только наверняка знакомы техники, позволяющие делать оттиски текста при помощи пуансона, отметим, что две из пяти 42-строчных Библий, у которых сохранился первоначальный переплет, были украшены в Майнце пуансонами, аналогичными пуансонам Форстера, несущими на себе те же самые отметки: так что вполне возможно, граверы пуансонов, работавшие на Гутенберга, опирались на работы Форстера[199].

В конечном счете не так уж и важно, является ли технологическая преемственность между Прагой, Нюрнбергом, Страсбургом и Майнцем, постулированная Вольфгангом фон Штромером, реальной или нет. Важно, что инновация уже повсюду присутствует, что металлургическая отрасль занимает в этой структуре центральное место и что в передовых регионах Центральной Европы ведется работа над одними и теми же проблемами и в одних и тех же технических областях. У купцов и инвесторов в данном случае фундаментальная роль: они финансируют изыскания и порой пользуются их результатами. Их могущество позволяет им, как в случае Фуггера, оказывать решающее влияние на политическом уровне: Якоб Фуггер по прозвищу «Богатый» будет вести дела не только в Аугсбурге, но также в Венеции, Риме и Антверпене; он будет участвовать в разработке рудников в Тироле и в самых обширных банковских операциях, а также даст Карлу V Габсбургу 540 000 флоринов, чтобы тот мог получить корону Священной Римской империи (1519). Наконец, немного забегая вперед, необходимо напомнить о возможной связи между техническими специалистами, занятых книгопечатанием, и великими первооткрывателями. По всей видимости, один из первых печатников и книготорговцев Фландрии Тьерри (Дирк) Мартенс из Алосты и Антверпена и есть тот самый Теодорико-немец, который в 1477 году получает королевскую привилегию на ввоз книг в Испанию. Христофор Колумб будет принят при испанском дворе в тот же самый день, когда он определен как mercader de libros de estampa (продавец печатных книг), возможно, как один из представителей Мартенса на полуострове…[200]

Из Праги в Авиньон, Харлем и Страсбург

В первой половине XV века решающее открытие «витает в воздухе», говоря словами Анри-Жана Мартэна. В Богемии, на юге Германии (Нюрнберг, Констанц), в долине Рейна, в Голландии (Харлем) и в Авиньоне группы изобретателей и предпринимателей работают над всевозможными технологическими проблемами: производство бумаги, изготовление зеркал, шлифовка драгоценных камней, огнестрельное оружие, совершенствование тиснения на переплетах и поиски новых методов массового воспроизведения текстов[201].

Прокоп Вальдфогель (Pragensis, «Пражанин») происходит из семьи металлургов, обосновавшейся в Праге с 1360-х годов. Из-за проблем в Богемии он посещает Нюрнберг, затем Люцерн (1439), возможно, Констанц[202] и Авиньон (1444–1446)[203]. Мы мало что о нем знаем: женатый на некой Анне, технический специалист высокого полета, приученный к работе в литейном цеху, в Авиньоне он живет у своего соотечественника, уроженца Кобленца, Жерара Ферросса (Yzsenrosse = Eisenroß, Железный конь). Ферросс тоже специализированный мастер, изготовитель замков, часов и огнестрельного оружия (его называют magister bombardarum et colobrinarum, мастером бомбард и пищалей). Их первое известное предприятие относится к 1444 году, когда Вальдфогель и Ферросс обращаются к заимодавцу-еврею Давиду Кадруссу, их заказчику. 4 июля они продают студенту Манальдусу Виталису родом из Дакса набор инструментов для «механического письма»: два стальных алфавита, две железные формы, металлический поршень, 48 оловянных форм и другие разнообразные формы, «относящиеся к искусству письма». Второй контракт, подписанный 26 августа того же года, свидетельствует о трудностях, с которыми сталкиваются изобретатели: они не могут расплатиться с Кадруссом, и товарищество распадается. Вальдфогель вносит 30 флоринов Ферроссу для окончательного расчета, а тот обязуется не заниматься своим искусством и не распространять продукты его производства в самом Авиньоне и в радиусе двенадцати лье от города.

Тогда Вальдфогель обращается к богатому горожанину Жоржу де Ла Жардина, который желает приобрести материалы для письма и обучаться соответствующей технологии в течение одного месяца, что Вальдфогель берется ему обеспечить. Предусматривается, что Ла Жардина будет сохранять конфиденциальность. В 1445 году Вальдфогель снимает помещение, но его финансовые трудности продолжаются. Между тем другие начинают использовать технологии, которым он их обучил: Виталис с этой целью взял себе в компаньоны двух выходцев с юго-запада. Когда первый из них, Козельяк, уезжает из Авиньона, он продает Виталису материалы, которые были у него в собственности, на сумму 12 флоринов: инструменты и приспособления из железа, меди, свинца, олова, а также из дерева, –