Европа Гутенберга. Книга и изобретение западного модерна (XIII–XVI вв.) - Фредерик Барбье

Короткие сроки указывают на наличие серьезной производственной структуры и квалифицированного персонала, в особенности если учесть, что изображения после оттиска раскрашивались вручную. Сюжеты исключительно религиозные: Троица, жизнь Пресвятой Девы (для которой могли послужить образцом фрески Джотто в Падуе), сцены из жизни Христа (Рождество, Тайная вечеря, Распятие…) и фигуры святых (свв. Анна, Христофор, Петр, Августин, Мартин и т. д.). Что касается «Страстей», контракт предусматривает производство 2500 листов: из этого можно сделать вывод об объеме тиража, если учесть, что в Берлине хранится экземпляр «Страстей», состоящий из 18 изображений на девяти листах, оттиск которых требовал применения пресса[186]. Возможно, этот экземпляр относится к контракту 1440 года, деревянные доски от которого использовались заново много лет спустя. Кроме того, некоторые доски попадаются в издании Псевдо-Бонавентуры на итальянском, выполненном в Венеции в 1487 году, на прессах «Иеронимуса де Санктиса и Корнелио», возможно, «Корнелео из Фландрии» 1440 года. Множество ксилографий, хранящихся в Равенне (Biblioteca Classense), может быть приписано «Мастеру Страстей» из Берлина, чьи характерные мотивы включают в себя некоторые сюжеты, упомянутые в падуанском контракте[187]. Последние примеры иллюстрируют массовое производство ксилографических изображений: «Плат св. Вероники» – распространенный мотив как в живописи, так и в книжных миниатюрах, включая часословы, он также становится и темой гравюр. Известно, например, что в 1493 году Станислаус Полонус и Майнард Унгут выпустили 50 000 экземпляров «Вероники» в Севилье…

На основе этих наблюдений и черпая вдохновение из иконологии Панофского, Рудольф Шенда в своей статье, открывающей новые перспективы, попытался не противопоставить письмо и изображение, как было заведено традицией, рассматривая последнее как «книгу для бедных», но сблизить их, поскольку они оба образуются из комбинации знаков. Массовое распространение изображений с этого момента становится очень эффективным фактором привития культуры большому числу людей – жителям городов или же паломникам – при помощи той или иной формы печатания и воспроизведения. Изображение и умение его читать («iconisation») становятся, таким образом, первым вектором аккультурации при помощи письменности[188].

Изображение и текст

Соединение изображения и текста, чаще всего очень краткого, конечно, не новость, его можно было наблюдать уже в Китае, да и на Западе тоже – с его «говорящими произведениями», настенными росписями, миниатюрами, даже скульптурами, в которых фигуративная репрезентация сопровождается пояснением. Как и литературное произведение, произведение изобразительного искусства ценно не само по себе, но благодаря тому поучению или примеру, который оно предлагает и которое требует пояснения. Рудольф Шенда подчеркивает тот факт, что изображение не может считаться «книгой для бедных» или для тех, кто не умеет читать. С одной стороны, когда Григорий Великий (ум. 604) утверждал, что изображения – это «книги для мирян», он говорил не о чем ином, как о факте, наблюдавшемся в ту эпоху, в VI веке, когда книга была почти исключительно вещью мира Церкви и духовенства. С другой стороны, чтение изображений, позволяющее идентифицировать персонажей и понимать их отношения, а также саму представленную сцену, подразумевает наличие у зрителя вполне продвинутого образования. Когда делают «говорящие изображения», добавляя к ним подписи, это облегчает операцию по идентификации и расшифровке. Например, около 1200 года ворота Пармского баптистерия были украшены мотивами Древа жизни и родословной Христа, различные персонажи которых идентифицируются при помощи характерных лент с надписями. Та же самая процедура встречается на заалтарных картинах или полотнах, в которых текст порой приводится не в свитках, но внизу изображения – как, например, в «Благовещении» Джованни ди Паоло 1445 года[189]. Тот же принцип наблюдается в ряде иконографических циклов, иллюстрирующих определенную тему. Прекрасный пример, хотя и относящийся к более позднему времени, – заалтарный образ работы Генриха Фуллмауэра в Готе содержит 144 панно, в которых представлены библейские сцены, сосредоточенные вокруг Распятия, в раме над каждым панно приведен комментарий.

В 1420-е годы святой Христофор из Буксхайма представляет короткий текст[190]. Наряду с религиозными изображениями (Семь смертных грехов и дьявол, скелет из Memento mori и т. д.), которые порой имели мнемоническую функцию (Десять заповедей), сохранились также календари и фрагменты листков, на которых представлен алфавит и которые служили для обучения, сохранились и сами гравировальные доски, – но это все относительно более поздние примеры. Между тем, если техника обрезной гравюры позволяет без труда сочетать изображения и небольшой текст, алфавитная система, в отличие от китайских иероглифов, нуждается в умножении знаков для воспроизводства, и потому гравюра не годится для более длинных текстов.

Ксилографические книги, появляющиеся в XV веке, состоят из нескольких соединенных вместе листов с ксилографиями (до 20 или 25), с картинками и текстом, образующими цикл. Самые распространенные такие издания связаны с практикой частной религиозной жизни: «Зерцало спасения» (Speculum humanae salvationis), «Апокалипсис в картинах» или же «Библия бедных» (Biblia pauperum). Текст «Искусства умирать» (Ars moriendi), написанный, скорее всего, по случаю проведения Констанцского собора, должен помочь представленному на картинке умирающему противостоять искушениям, обрушивающимся на него в момент агонии: сомнение в божественных истинах (неверие), тревога за свои грехи (отчаяние), сожаление о земных благах (алчность), страх страданий (нетерпение) и гордость за свои добродетели (тщеславие). Тексты даны либо на латыни, либо на народном языке, что говорит о существовании двух разных рынков, которые лишь частично связаны с противопоставлением категорий «грамотный клирик»/«неграмотный мирянин». Это произведение исчезнет в первые десятилетия XVI века, уступая место трактатам Клихтове (De Doctrina moriendi opusculum) и Эразма (De Preparatione ad mortem), а затем некоторым эмблемам и сборникам эмблем.

Другие небольшие книги с ксилографиями происходят от учебных пособий и воспроизводят алфавит, учебник латыни (Ars minor), приписываемый Донату, или небольшие книги для обучения счету. «Аугсбургский букварь» – фрагмент деревянной доски, датированный 1481 годом и происходящий из бенедектинского аббатства святых Ульриха и Афры: на ней буквы алфавита с короткой фразой по-немецки «Большой труд и большая печаль, искусство не сладко, потому будь готов учиться». В экземпляре книги Фредерикуса Герхарта (1455–1464), датируемом 1471–1482 годами, который ныне хранится в Бамберге, приведена таблица умножения, затем таблица обменного курса денег и таблица перевода мер: речь идет о практическом документе, предназначавшемся прежде всего для купцов и ремесленников, но который мог также использоваться в небольших городских школах. Наконец, календари порой тоже выпускаются в форме ксилографических книг, и этот жанр иллюстрирует появление своего рода бестселлера: Иоганн фон Гмунден, каноник собора святого Стефана в Вене, профессор астрономии и будущий канцлер университета, составляет в 1439 году календарь, который будет воспроизведен в технике ксилографии около 1470 года[191]. На каждый день указано имя святого, указания упорядочены (A…g), что позволяет отметить воскресные дни или определить, на какой день приходится Пасха. Иоганн Мюллер (Иоганн Региомонтан) в Нюрнберге около 1472 года становится автором календаря, который получает широкое распространение в форме ксилографической книги или книги, отпечатанной типографским способом[192].

Гравюры на дереве и ксилографические книги печатаются на бумаге, обычно с помощью притирки и только с одной стороны листа, иногда при помощи пресса и с двух сторон (опистографический оттиск). Формат обычно ин-фолио, при этом чаще всего используется такое же расположение, что и в рукописях: по две колонки на странице, верхняя часть предназначена для иллюстраций[193]. В ксилографических книгах на страницах даны фигуры, отделяемые друг от друга при помощи архитектурных мотивов (колоннами или арками). Имена персонажей указаны в виде текста на лентах, а тексты, состоящие из нескольких строк, приводятся перед изображением и после него.

Распространение и восприятие гравюр на дереве и ксилографических книг очень плохо отражено в документах. Первое место их производства локализовано в Германии и на территории «старых Нидерландов», и продаются по случаю паломничеств, в монастырях, перед церквями или же в городах на рынках и ярмарках. В «Кёльнской хронике» 1499 года уточняется, что «у книгопечатания были предшественники, Донаты […], отпечатанные в Голландии» до Гутенберга. Это утверждение подтверждается, как мы увидим, и другими текстами. Связанные с возникновением этого явления практики могут быть классифицированы сообразно четырем моделям: помощь в проповедовании, поддержка в индивидуальной религиозной жизни и молитве, педагогическая помощь (например в школах «Братства общей жизни») или же справки и памятки (в случае календарей и вообще всевозможных практических ксилографических книг). Опять-таки подчеркнем, что с появлением этих новых документов все более значительная часть населения приобщается к миру графических символов, тогда как зритель (тот, что смотрит на изображения и иногда читает сопровождающий их текст) с появлением гравюр и ксилографических книг переходит из сферы