Европа Гутенберга. Книга и изобретение западного модерна (XIII–XVI вв.) - Фредерик Барбье

и является основным центром производства в Европе[162], влияние «бургундцев» все равно очень велико, к тому же художники отныне легко переходят от одного двора к другому. Выходцы из Неймегена, три брата Поль, Эрман и Жанекен Лимбурги – художники «Великолепного часослова герцога Беррийского»: с 1402 года находившиеся на службе у Филиппа Бургундского, они затем переходят к его брату, герцогу Беррийскому, и все трое умирают в 1416 году. Жан Коломб, родившийся в Бурже около 1450 года, в 1485–1489 годах закончит «Великолепный часослов», который они оставили незавершенным. Братья также известны тем, что преподнесли герцогу иллюминованный манускрипт-обманку, который на самом деле был:

Поддельной книгой, сделанной из куска белого раскрашенного дерева в форме книги, ни на одном из листов которой ничего не было написано…

В окружении все тех же герцогов Бургундских есть также Лоизет Лиедет в Эдене и в Брюгге. Симон Мармион – сын Жана Мармиона, живописец в Валансьене и создатель «Алтаря святого Бертена» (ок. 1454–1459), который Гийом Фийастр передал в дар могущественному аббатству Сен-Омер[163]. Мишель Клове, еще один уроженец Валансьена, – предок Клуэ, придворного живописца Франциска I и его наследников[164]. Но прекращение герцогской династии и исчезновение знатных семей, которые ее окружают, сопровождается резким сокращением заказов и снижением по всему региону активности, связанной с копированием и живописным украшением роскошных манускриптов…

И наоборот, такие регионы, как Пуату и в особенности Турень, выигрывают от смещения политической оси королевства и установления Орлеанской династии[165]. Карл VII (ум. 1461) был вынужден провозгласить себя королем в Меэн-сюр-Йевр и стал «буржским королем», чьи владения образовывали компактную территорию в Турени, Пуату и Берри. Королевская администрация сосредотачивается вокруг Буржа и Пуатье, двух университетских городов. Позднее, когда военное положение улучшается, города-резиденции (и как следствие, центры книжного производства) переносятся на боковые ветви королевской династии: Людовик XI находится в Туре и Плесси, но поселил в Амбуазе королеву Шарлотту Савойскую и своих детей и создал там орден святого Михаила (1469), в ответ на создание бургундского ордена Золотого руна. Королева велит переписать, иллюминировать и переплести «Vita Christi» в 25 тетрадях «Тибо Брединку, книжнику, проживающему в Туре»[166]. Карл VIII, родившийся в Амбуазе, заставил полностью перестроить тамошний замок и разместил большую часть своей итальянской добычи, – в нем он и погиб в результате несчастного случая в 1498 году.

Орлеанская династия находится в Блуа после того, как город был взят Людовиком Орлеанским в 1392 году. После его убийства по наущению герцога Бургундского (1407) его вдова Валентина Висконти также поселяется в Блуа. Карл Орлеанский возвращается туда после пребывания в плену: он перестраивает замок (1443–1457) и заводит в нем блестящий двор. Именно в Блуа родится будущий Людовик XII, который сделает город столицей королевства: в 1506 году в нем соберутся Генеральные Штаты. С того момента в регионе поселяются все знатные сеньоры и должностные лица короны. Двор Луизы Савойской находится в Амбуазе, где рождается Франциск I, и известно, что библиотека Орлеанской династии в замке Блуа частично положит начало Королевской библиотеке Франции… Среди крупнейших художников, близких к этому двору и специализирующихся на манускриптах, самый известный – Жан Фуке. Он родился в Туре около 1425 года и, возможно, некогда учился у братьев Лимбургов в Бурже, а затем у Энслина де Агно в Париже[167]. Служившего при дворе Карла VII, а затем Людовика XI, Фуке в 1475 году называют «королевским живописцем». Он создает портреты знати, картины на религиозные сюжеты («Пьета»), декорации празднеств, работает над монументальными проектами (могила Людовика XI в Нотр-Дам-де-Клери) и рукописями, предназначавшимися для короля, принцев или важных придворных особ. Среди них прежде всего выделяется Этьен Шевалье, владелец великолепных рукописей. Его дедушка, Пьер, был камердинером у Карла V (1373), брат дедушки, Этьен, – директором лепрозория в Мелэне. Его отец будет сборщиком податей во владениях герцога Орлеанского и секретарем короля (1423). Он сам, нотариус и секретарь короля (1442), окончит карьеру в качестве казначея Франции и члена Большого совета. Будучи протеже фаворитки Аньес Сорель, он станет ее душеприказчиком (1450)… В лице Шевалье мы последний раз наглядным образом сталкиваемся с центральной темой Нового времени, отразившейся в возвышении посредством письменной культуры, управленческой специализации и службы правителю.

Часть II

Время «стартапов»

Изучение гуманитарных наук обязано мощным просвещением этой новой форме книжников, которые как троянский конь вышли из Германии, чтобы распространиться повсюду в цивилизованном мире. Почти везде рассказывают, что именно вблизи Майнца жил тот самый Жан, прозванный Гутенбергом, который первым изобрел искусство печати, благодаря которому без тростника или пера, но посредством металлических литер книги изготавливаются быстро, правильно и элегантно […]. Изобретение Гутенберга […] дало нам шрифты, при помощи которых все то, что говорят или о чем думают, может быть тут же записано, переписано и передано потомкам…

Гийом Фише, 1471

Глава 4. Пути и принципы инновации

Нища я, дряхла, старостью согбенна,

Неграмотна и, лишь когда идет

Обедня в церкви с росписью настенной,

Смотрю на рай, что свет струит с высот,

И ад, где сонмы грешных пламя жжет.

Рай созерцать мне сладко,

ад – постыло.

Франсуа Вийон, «Большое завещание»

В ОТВЕТ на конъюнктуру экспансии, которая особенно отчетливо ощущается в XI–XIII веках, и на растущий спрос на интеллектуальное образование и книги, эволюция техники даст западному обществу те средства, которые позволят ответить на эти новые потребности. Середина XV века – время первой книжной революции, произошедшей благодаря изобретению Гутенберга, при этом изменения, произошедшие ранее, стоят у источников гипотезы о «Ренессансе писцов», отмеченном растущим производством и все увеличивающимся распространением книг, новыми объектами интеллектуальных интересов, сдвигом в художественных формах и первым феноменом технической инновации. Это изменение сочетается с фазой экономического и демографического роста, которые особенно ощутимы в отдельных регионах: впервые в истории Европы на протяженной территории плотность населения составляет 60 жителей на квадратный километр (так обстоят дела в землях, некогда принадлежавших Голландии), при этом укрепляются сети городов, идет развитие крупной торговли, исследовательские экспедиции отправляются в самые отдаленные «Индии». Эти явления сопровождаются развитием капитализма: он предоставит в распоряжение технических специалистов и изобретателей средства, необходимые для продолжения работы и внедрения ее результатов в жизнь.

Технические инновации, согласно исторической науке, не являются завершением какого-то одного единственного пути развития. Появляется все больше самых разнонаправленных попыток решить какую-то проблему (в нашем случае это тиражирование изображений, а затем и текстов). Постепенно определяются наиболее эффективные способы ее решения, по принципу специализации: на каждом этапе открываются разные возможности, более или менее эффективные в техническом отношении и более или менее осуществимые в экономическом плане, и каждый сделанный выбор смещает все поле возможностей. С другой стороны, инновации предполагают не просто изолированные изобретения, а целые системы. «Система Гутенберга», конечно же, касается печатного станка, нормализации шрифтов и их серийного изготовления, но также и бумаги, технологии изготовления в книгопечатне (отладка всех элементов, образующих единое целое, чернил, оборудования), практик изготовления и, наконец, всей новой глобальной «экономики», экономики печати.

В техническом отношении всякая инновация воплощается в жизнь очень малочисленными группами изобретателей и технических специалистов, но помимо них также и финансистами. Исследования, зачастую очень продолжительные во времени и всегда рискованные, будут финансироваться по сути дела капиталистами, работающими в области венчурного капитала, подобно стартапам 2000-х годов. Порой мы будем наблюдать, как те же самые капиталисты будут эксплуатировать созданные таким образом предприятия, а некоторые даже будут специализироваться на новом «книжном» секторе. Отсюда важность феноменов, которые априори принято недооценивать, таких как семейные связи, путешествия, индивидуальные или небольшими группами, и т. д. История инноваций предполагает микросоциологию сред, являющихся их инициаторами и носителями, которая применительно к XV веку остается нам по большей части недоступной. Наконец, успех инноваций измеряется в первую очередь отношениями с рынком: необходимо, чтобы продукт расходился и его хорошо принимал «потребитель» того времени. С одной стороны, новый продукт должен удовлетворять потребность, с другой – изобретатели работают над тем, что им кажется полезным