Туринская плащаница. Свидетель Страстей Христовых - Жан-Кристиан Птифис

заняла неприступные позиции, он смирился с перспективой отступления. По прошествии одиннадцати месяцев осады несчастные горожане, изможденные и оголодавшие, были вынуждены капитулировать, «отчаявшись получить помощь и не имея продовольствия»[181]. Эта неудача стала для монарха сильным потрясением. Одолев путь из Эдена в Аррас, он отправился передохнуть в аббатстве Монсель, к северу от Алаттского леса, а затем, когда к нему наконец вернулся боевой дух, решил провести в Амьене побольше времени, остановившись, вероятно, в епископском дворце рядом с собором, потому что в городе тогда не было ни цитадели, ни укрепленного замка. Именно в эти дни он призвал к себе своих главных военачальников, маршалов Монморанси, Ворена, Несле, Боже и, разумеется, своего орифламмоносца Жоффруа де Шарни. Филипп планировал как можно быстрее восстановить войска, опасаясь наступления Эдуарда III. С момента вызова от короля до прибытия рыцаря мы можем отсчитать несколько дней, то есть их встреча состоялась в районе 10 сентября, а передача Плащаницы – еще на четыре-пять дней позже, самое большее: время на то, чтобы гонец с незапечатанным указом или закрытым письмом добрался до капеллана, хранителя реликвий и ключаря Жана де Мёлана, епископа Мо, и вернулся назад[182].

Опись коллегиальной церкви Лире 1518 года, а также меморандум настоятеля 1526 года позволяют установить, что Филипп VI вручил Жоффруа по меньшей мере три реликвии Святой капеллы: Плащаницу, небольшой фрагмент Креста Господня и волос Богородицы[183]. «Кажется весьма вероятным, – пишет отец М. Дюбарль, – что эти три реликвии взаимосвязаны и были подарены одной и той же королевской особой, будучи взяты из одной сокровищницы»[184].

Между тем для Жоффруа этот период ознаменовался головокружительным карьерным взлетом. В Страстное воскресенье, 18 марта 1347 года, в королевской базилике состоялась трогательная церемония: рыцарю была вручена красная орифламма из Сен-Дени, что уравняло его по положению в обществе с самим маршалом Франции. 6 июня он стал членом королевского Тайного совета, то есть теперь имел право подписывать королевские акты. Монарх был весьма доволен его миссиями в области правосудия и дипломатии. Не так давно Жоффруа принял участие в тайных переговорах с англичанами, направленными на организацию справедливого столкновения войск двух стран в надежде на снятие изнурительной осады Кале, но, к несчастью, в конце июля Эдуард III отверг это предложение.

В контексте этих событий нет ничего удивительного, что король пожелал вознаградить своего доблестного слугу, образец французского рыцарства, и помочь его заветной мечте – строительству церкви – наконец исполниться, незаметно передав ему несколько реликвий. Что касается другой любопытной детали, «отставки», дарованной Жоффруа, по словам настоятеля Лире, то речь идет о демобилизации офицеров после перемирия, заключенного с Эдуардом III 28 сентября через посредничество кардиналов Аннибала де Чеккано и Стефана Обера, посланцев папы Климента VI. Реванш был отложен. Таким образом, данные меморандума полностью соответствуют тому, что нам известно об этом периоде.

Короли Франции нередко выносили реликвии или фрагменты реликвий из Святой капеллы, это было довольно распространенной практикой и не всегда фиксировалось в отчетах или реестрах. Только они одни да еще ключарь сокровищницы имели свободный доступ к Большой раке. Мы знаем, что Людовик Святой очень часто раздаривал таким образом шипы тернового венца. Согласно исследованию Клодин Бийо, опубликованному в 1991 году, с 1239 года (Людовик IX) по 1406 год (Карл VI) не менее 39 образцов реликвий были пожертвованы монастырям и церквям либо подарены разным выдающимся деятелям[185].

Но почему столь драгоценный дар?

Весьма вероятный сценарий, согласно которому святая Плащаница некоторое время хранилась в Святой капелле, гипотеза немецкого историка Вернера Булста, предложенная в 1987 году, с которой в 1990 году согласилась Хильда Лейнен, в 1998 году – о. Дюбарль, и, наконец, в 2017 году Марио Латендресс[186], вызвал один вопрос. Как мог Филипп VI передать своему подданному, пусть даже одному из достойнейших рыцарей королевства и одному из самых доблестных его соратников, нечто столь бесценное, как святая Плащаница?

Ответ прост. Во времена франкских императоров в Константинополе никто уже не помнил о существовании этой удивительной реликвии, чья ценность была даже выше, чем у тернового венца, поскольку на ней запечатлелись лик и истерзанное тело Спасителя, таинственным образом исчезнувшего из пелен. Она была забыта, как и Мандилион, привезенный из Эдессы в 944 году и пользовавшийся такой славой в эпоху Комнинов. Полузабытый, он продолжал храниться в сокровищнице Фаросской церкви вместе с ассоциировавшейся с ним Плащаницей.

Обе реликвии прибыли во Францию только во вторую очередь, в августе-сентябре 1241 года, вместе с частью Истинного Креста и множеством менее известных святынь. Они даже не фигурируют ни в одном из списков священных предметов, переданных в те дни[187]. Святой Людовик и его преемники придавали «святому полотну» и Мандилиону так мало значения, что они, единственные из реликвий Константинополя, не считая камень помазания, хранились в первоначальном, общем ларце вплоть до его уничтожения в 1793 году.

В Святой капелле их по-прежнему окружало молчание. Этот византийский ларец с двойной крышкой, запертый на ключ, вероятно, открывали нечасто. Большое полотно, несомненно, почти не разворачивали, даже во время переписей. Никто не заметил ни размытых очертаний тела, ни пятен крови. Мы уже упоминали, что Людовик Святой подарил Толедскому собору небольшой фрагмент «части плащаницы, в которую тело Его было завернуто в гробнице», фигурировавшей в списке 1247 года под номером 16. Он, несомненно, считал ее истинной. Зачем бы ему задумываться о «святом Полотне» под номером 8, хранившемся в ларце без каких-либо пояснений?

Позднее Филипп VI счел, что истинная плащаница Христова находится в аббатстве Кадуэн, в Перигоре. И действительно, в приказе от января 1336 года он приветствовал «святейшую плащаницу, в которую был завернут во гробех вечный Царь, готовый в образе раба облечься в нашу смертную плоть, дабы попрать нашу смерть». А другим приказом, от 10 мая 1337 года, он предоставил монахам этого аббатства освобождение от подати «благодаря почтению и поклонению перед святой Плащаницей Господа нашего, которая покоится в церкви аббатства Кадуэн».

В Европе эта реликвия была весьма знаменита. Буллой от 4 октября 1344 года – всего за три года до передачи безымянного полотна рыцарю Жоффруа де Шарни! – папа Климент VI предоставил годовую индульгенцию тем, кто явится в Кадуэн в период между Страстным воскресеньем и первым воскресеньем после Пасхи поклониться «драгоценной плащанице, в которую Иосиф из Аримафеи, движимый благочестивым рвением, окутал бездыханное тело нашего Искупителя, снятое с креста, чтобы положить его в новую гробницу, высеченную им в скале». Ему приписывали десятки чудес. Конец истории нам известен[188].

Во времена Филиппа VI существовала еще одна плащаница, почитаемая на Западе – плащаница из аббатства Святого Корнелия, что в Компьени, подарок иерусалимского патриарха Карлу Великому в 799 году. Хранившаяся изначально в Экс-ла-Шапель, она была перенесена в это крупное аббатство, построенное в 876 году, при Карле Лысом. Она осталась там на много веков и хранилась в золотой раке, отделанной драгоценными камнями. В 1194 году папа