Туринская плащаница. Свидетель Страстей Христовых - Жан-Кристиан Птифис

Этот ковчег, вероятно, был изготовлен при реставрации, предпринятой в XII веке при династии Комнинов. Размером 60 × 40 см при глубине 5 см, с одной стороны он открывался, похоже, сдвижной крышкой, а с другой – обычной, запирающейся на ключ: на гравюре в книге каноника Жерома Совёра Морана, воспроизводящей предметы Большой раки в 1790 году, можно увидеть два маленьких запора. По всей очевидности, в нем было два отделения для двух реликвий: в одном – богато украшенный, со знаменитым ромбовидным узором в обрамлении, закрепленный плат с образом Христа, Мандилион (на Западе его ошибочно будут называть «платом Вероники», или просто «Вероникой»[165]), а под сдвижной крышкой – большое сложенное полотно «без этикетки», Sanctam Toellam, наша Плащаница. «Этот тип „неглубоких, квадратных или прямоугольных ларцов, оснащенных сдвижными крышками, которые фиксируются запором“, – отмечает Жанник Дюран, бывший главный куратор отдела предметов искусства Лувра, – произошел от плоских ставротек, предназначенных для хранения креста, ниша в которых повторяла очертания реликвии. Так выглядел, разумеется, и реликварий Креста Господня. Византийцы использовали эту практичную модель и для других реликвий, по этой схеме были спроектированы реликварии Вероники и Камня помазания. Благодаря кольцам, которые часто можно увидеть на ставротеках, эти довольно-таки массивные ковчеги могли быть подвешены; кстати, Робер де Клари видел «Веронику», выставленную таким образом в часовне Вуколеона[166]. В запасниках Лувра хранятся две панели реликвария Камня помазания.

Ларец со святым полотном соответствовал размерам Плащаницы, сложенной вдвое по ширине и втрое по длине: 54 × 28 см при толщине около 2 см[167]. Следовательно, у нас есть все основания предполагать, что это реликварий константинопольской Плащаницы и Мандилиона.

Когда же святыня была передана семейству де Шарни? 22 марта 1534 года, при Франциске I, во время инвентаризации реликвий Большой раки восемь клириков, которым поручили эту задачу, взяли для сверки список Балдуина II. Но каково было их удивление, когда они обнаружили, что Sanctam Toellam здесь больше нет! Они позаботились отметить, что долго и тщетно искали его в Большой раке. И в итоге пришли к выводу, что в этом документе фигурирует не toellam, а trelle – современное фр. treille, как в одном из вариантов, приведенных в описи, которую в XVIII веке опубликовал дом Фелибьен, бенедиктинец из конгрегации Сан-Мор, – что соответствует орнаменту, обрамляющему Мандилион[168]. Это интерпретация Марио Латендресса, доктора компьютерных наук. В дополнительном примечании к тексту дома Фелибьена указывается, что решетка «как будто истлела на фоне упомянутой картины», из чего можно предположить, что Мандилион, некогда столь почитаемый на Востоке, находился в очень плохом состоянии, и обрамляющая его решетка уже разлагалась[169].

Более поздняя опись, датированная 13 августа 1740 года, также свидетельствует об отсутствии большой плащаницы: «Еще один ящик длиной двадцать два дюйма[170] и шириной пятнадцать дюймов, также отделанный серебряными пластинами и украшенный несколькими драгоценными камнями; внутри дно отделано золотыми пластинами по краю, а посередине помещено изображение святого лика Господа Нашего, или Вероники». Таким образом, драгоценный византийский декор и изображение в ларце сохранились, но святого полотна в нем уже не было.

Вернемся во времена Людовика Святого. В литургических гимнах второй половины XIII века (1250–1260), прославляющих перенос Sanctae Reliquae из Константинополя, полотно упоминалось как mappa или mappula, или, по своему реликварию, tabel или tabula. Чуть менее века спустя в первой известной описи сокровищницы Святой капеллы, проведенной между 1328 и 1335 годами, этот реликварий был описан как «ung escrin de fust peint où il y a un grant sainctuaire sans escript» (отец Дюбарль переводит так: «деревянный ларец, в котором находится большая реликвия без этикетки»)[171]. Таким образом, Плащаница еще была на месте. Получается, что исчезла она между 1335 и 1534 годами. И тут на сцену выходит рыцарь Жоффруа де Шарни, владелец Лире, где впервые во Франции была выставлена Плащаница.

В меморандуме, озаглавленном Pour Scavoir la Vérité (здесь: «Для сообщения истины») и приблизительно датирующимся 1526 годом, который составил, вероятно, Иоанн Гюар Старший, настоятель коллегиальной церкви этой маленькой деревни в Шампани, уточняется, что Филипп VI (1293–1350) подарил славную реликвию Жоффруа де Шарни после того, как последний попытался отбить город Кале у англичан[172]. В этом документе, вывешенном у дверей коллегиальной церкви, выражался протест против необоснованного отъема реликвии внучкой Жоффруа де Шарни, Маргаритой, а затем ее «коварной и тайной» перевозки в Савойю, что лишило богоугодное учреждение основного источника пожертвований. Особенно он интересен тем, что его составитель не знал о происхождении Большой раки, которой распоряжались исключительно короли. Таким образом, меморандум представляет собой ценный независимый и локальный источник, не связанный с историей Святой капеллы. Однако же кому, как не каноникам, было знать о высоком происхождении находящейся под их охраной Плащаницы?

Прежде всего, давайте познакомимся с Жоффруа де Шарни поближе. Родился он в начале XIV века и был младшим сыном Жана де Шарни и Маргариты де Жуанвиль, дочери известного жизнеописателя Людовика Святого. От отца Жоффруа унаследовал сеньорию Савуази, в Бургундии, а от матери – Лире. В конце жизни он получил во владения еще и Монфор. От первого брака, с Жанной де Туси, у него родились две дочери, а вторая супруга, Жанна де Вержи, родила ему сына, которого также назвали Жоффруа.

В 1337 году, незадолго до объявления Англией войны Франции, Жоффруа де Шарни служил под началом коннетабля Франции Рауля I де Бриенна, графа д’Э и де Гин. Документы этого года подтверждают его присутствие во Фландрии и Пикардии. В 1341 и 1342 годах он сражался в Бретани. Его личной резиденцией в то время был укрепленный замок Пьер-Пертюи, возвышающийся над долиной реки Кюр, что в Аваллонне, – приданое его первой жены. 30 сентября 1342 года в битве под Морле, в которой он принимал участие, англичане, занявшие оборонительную позицию за рвом, заманили французов в западню. Потери со стороны Франции составили 50 рыцарей; простых солдат пало больше. Жоффруа де Шарни, командовавший первым отрядом, попал в плен.

По прибытии в Англию рыцаря поместили под стражу в одну из башен замка Гудрич в Херефордшире[173], принадлежавшего захватившему его лорду Ричарду, второму барону Талботу. Несколько месяцев спустя его освободили за обещание выкупа, который был выплачен позже.

Еще через четыре месяца мы находим нашего рыцаря в окрестностях Ванна, командующим, опять же вместе с коннетаблем де Бриенном, одним из отрядов королевского войска. В июле 1344 года верховный понтифик Климент VI даровал ему привилегию владения переносным алтарем, следствием чего, несомненно, было его недолгое участие в первой папской экспедиции в Смирну, во время которой, в октябре того же года, цитадель этого крупного порта на Эгейском море пала.

В начале августа 1346 года, вернувшись во Францию, он участвовал в осаде Эгийона в Гаскони, который в итоге был освобожден от английского господства, под началом Иоанна, герцога Нормандского (будущего Иоанна II Доброго). В этой