Культура Урала - Андрей Эдуардович Мурзин

Глава 6. Характер и состояние духовно-религиозной жизни горнозаводского Урала в XVIII–XX вв.: к постановке проблемы

Характер и состояние духовно-религиозной жизни горнозаводского Урала на протяжении XVIII–XX вв. не раз становились объектом внимания и обсуждения. Существуют свидетельства путешественников, чиновников, священнослужителей, которые пытались описать нравы населения уральских заводов. Важное место при этом отводилось отношению к Церкви, специфике религиозности жителей уральских заводских поселков.

Большинство из этих оценок диаметрально противоположны: если одни видели на Урале падение нравов, упадок религиозной жизни (а в советский период считалось, что уральские рабочие сплошь атеисты), то другие фиксировали проявления религиозного энтузиазма, напряженность духовной жизни. Так, в публикациях неофициального отдела пермских или оренбургских епархиальных ведомостей священники отмечали, что «народ здешний проникнут духом религии, духом христианских идей», «к числу отрадных явлений, выражающих религиозное настроение, нужно отнести благоговейное стояние в храме»58, однако за внешней обрядовой стороной было сложно выявить подлинный характер религиозных чувств. И. И. Шалаев в «Описании Лысьвенского завода» (1857) отмечал: «…что касается до нравственных качеств, то не многие жители завода набожны, но почти без исключения сметливы. <…> В религиозном отношении заботятся только о соблюдении одних обрядов, которые исполняются без душевных убеждений»59.

Суждения о характере проявления религиозности в среде горнозаводского населения Урала носят, по преимуществу, оценочный характер. В своей основе они порождены желанием выразить то, что духовно-религиозная жизнь горнозаводского населения заметно отличалась от привычной. Но с чем могли сравнивать характер, состояние и облик духовно-религиозной жизни горнозаводского Урала? Прежде всего, и, наверное, исключительно с жизнью русского крестьянства, русской деревни.

Православная вера и жизнь церковных приходов на селе принимали смысл и значение образца, для которого были характерны регулярное посещение церковных служб, вероисповедная практика, благочестивое поведение в храме. С этих позиций оценивали и религиозную жизнь горнозаводского населения (см., например, исповедные росписи, свидетельствовавшие о количестве приходящих к исповеди и причастию, или оценку поведения прихожан в храме: «переглядываний, перешептываний, улыбок, смеху <…> во время богослужения не допускается, <…> ни одни прихожанин <…> не пройдет и не проедет мимо храма <…>, чтобы не осенить себя знамением креста, или даже не помолиться»60, факты благочестивого поведения: «прихожане Чермозской церкви отличаются благочестием и усердием к храму Божию»61; встречаются сведения о большом количестве тех, кто посещал публичные чтения в Перми о жизни святых62; о прихожанах, которые «очень усердны к церковным богослужениям, говению, поминовению умерших»63).

Православная вера и жизнь церковных приходов в том виде, в каком они проявляли себя на селе, бессознательно и некритично принимались за образец исповедания православной веры, пример организации религиозной жизни. Тем самым упущенным оказывалось одно существенное обстоятельство. Горнозаводский Урал в XVIII–XIX вв. представлял собой раннеиндустриальную культуру с характерными типологическими отличиями от традиционной культуры крестьянства, составлявшего абсолютное большинство Российской империи. Могла ли организация духовно-религиозной жизни горнозаводского населения в этих условиях остаться прежней, по существу, крестьянской, не претерпев видимых изменений?

Обращаясь к характеристике крестьянской религиозности, следует обратить внимание на особенности бытования традиционного общества, крестьянской общины и народной культуры. Можно выделить ряд характерных признаков. В первую очередь, это единство людей с природой, зависимость сезонного сельского (ручного) труда от природно-климатических условий, значительная социальная однородность крестьянского мира. Другая важная характеристика – переплетение хозяйственно-производственных связей, внутренняя институциональная нерасчлененность жизни общины, которой соответствует слабая дифференциация регулятивных механизмов социальной жизни, слабая сформированность социальных ролей, преобладание социальных связей личностного типа, замедленный ритм жизни, невыделенность «духовного производства» в отдельный специализированный вид деятельности, большая роль художественно-образного освоения действительности.

Православие определяло весь облик духовной культуры русского крестьянства. Традиционная народная религиозность интегрирует в себе не только собственно религиозные, но и нравственные, эстетические представления. Семейно-брачные отношения, нравственные нормы поведения, формы проведения досуга, различные виды взаимопомощи формировались и приобрели присущие им черты под воздействием православия. Православные традиции были тесно вплетены не только в канву повседневной крестьянской жизни, но и освящали все ее рубежные события христианскими таинствами (крещения, венчания, отпевания)64.

Циклы и ритмы крестьянской жизни определялись церковным календарем. Церковные праздники являлись ориентирами, с которыми крестьяне соотносили все наиболее значимые события своей жизни. Положение и авторитет крестьянина в общине определялись не только его трудовыми навыками и умением вести хозяйство, но соблюдением им норм христианской морали, личным благочестием. Наблюдение со стороны общины за обязательным посещением церкви было одним из проявлений социального контроля.

Обычно считается, что доминантой крестьянской народной религиозности являлась ее образно-обрядовая составляющая. Но скорее следует говорить о том, что она была выражением особого типа миропостижения, восходящего в своих корнях к архаическому мифо-магическому мышлению, основывающемуся скорее на миропереживании, чем на рассудочном отношении к действительности: «Основная интенция этого типа религиозности направлена к глубинам природно-стихийного бытия. Этот тип религиозности очень связан с интуитивно-чувственно-природной сферой человека. В социальной плоскости важны чувства своего родного дома (национальности), своей территории (родины). В религиозном понимании значительное место занимает суеверные представления: вера в гадания, сны, знахарские способы лечения. Для образно-обрядовой религиозности характерно такое состояние сознания и поведения субъекта, которое отличается повышенными уровнями эмоциональности, нерефлексивности, легкостью ассимиляции любых верований, даже противоречащих основному символу веры»65, – отмечает Т. А. Сережко.

Основанием народной религиозности является как относительная стабильность во времени социальной жизни, так и мало меняющийся массив социальной информации, что обеспечивает воспроизведение этой формы религиозности от поколения к поколению. Как пишет М. В. Ефименко, «такой тип культурно-религиозного развития можно определить как традиционалистско-экстенсивный, достаточно консервативный, охраняющий действие традиционных религиозных структур, поддерживающий специфический уклад жизни, традиционные ценностные ориентации и предпочтения, трудно восприимчивый в религиозной жизни к любым переменам»66.

На Урале изменения в мироотношении крестьян происходили при более активном общении с городскими жителями или заводчанами. «Оренбургские епархиальные ведомости», в частности, свидетельствовали, что «народ, населяющий село Васильевку, более или менее развитой, <…> что зависит от частого столкновения с городскими и заводскими жителями»67.

Стиль религиозной жизни промышленного Урала генетически связан с крестьянским (он может быть представлен как эволюция последнего). Этому способствовал сам статус крепостных горнозаводских работных людей, по сути, «полукрестьян», не похожих ни на европейских пролетариев, ни на российских фабричных рабочих. Одновременно в жизни края постепенно начинают проявляться новые черты, свойственные раннеиндустриальному обществу.

Горнозаводский Урал можно отнести к промежуточному раннеиндустриальному типу культуры, сочетающему черты аграрного (с которым он