Советский Кеннеди. Загадка по имени Дмитрий Шепилов - Дмитрий Е. Косырев

А он, как членкор Академии, должен посещать там собрания…

Ах, он академик?

«Общее собрание Академии наук Союза ССР, постановление 26 марта 1959 г.

Выписка: 4. О В.М.Молотове и Д.Т.Шепилове.

Лишить Шепилова Дмитрия Трофимовича звания члена-корреспондента АН СССР как участника раскольнической политической группы, выступавшей против интересов народа, не оправдавшего высокого доверия, связанного с обязанностями члена-корреспондента Академии наук СССР».

Если у кого-то есть какие-то сомнения: никакой собственной инициативы Академии тут не было. А был звонок из Кремля (от кого – поговорим потом): у вас сегодня общее собрание Академии? Исключите Шепилова (и Молотова) из ее состава. Об этом Шепилову потом рассказывали неоднократно руководители АН СССР, включая ее президента.

К этому моменту Шепилов был в очередной раз на больничной койке. 1 февраля 1959 года он получил на руки очередное киргизское заключение: сначала в неврологический стационар (иначе язва не поддастся), потом в хирургию. И это подкреплено заключениями целого сонма московских специалистов, академиков и профессоров. То есть смысл все тот же: оперировать не будем. Кто угодно, только не мы. Пусть лечит язву и нервы.

Итак, в порядке лечения нервов – член-корреспондент АН СССР, получивший это звание не в силу партийной должности, а за первый в советской истории учебник политэкономии, без которого тогда немыслимо было обучение тысяч студентов, больше не в Академии. Про изъятие книг из библиотек мы уже сказали. Но как быть с учебником?

«Лишен авторства на 3-е издание учебника политэкономии, в котором мною написано 12 глав и вместе с академиком Островитяновым проведено редактирование всей книги».

Это из записок Шепилова, который вел подсчет репрессий, что на него обрушивались одна за другой уже после 1957 года. Иногда их у него получалось 17, иногда 24.

Но подождите, лишен авторства – это как?

А очень просто: как раз в то время учебник в 3-м издании вышел, студенты по нему продолжали учиться, имена соавторов на обложке и не только на ней остались: Островитянов и все прочие. Кроме Шепилова. Да-да, написанное Шепиловым сохранялось, только фамилии не было.

Известна история с фотографией, на которой по набережной Москвы-реки идет товарищ Сталин, а рядом с ним «железный нарком Ежов». Приходит 1939 год, фотография продолжает публиковаться в периодике, вот только Ежова на ней по известным причинам нет, слева от Сталина один лишь парапет реки… Известно и то, как изымались из библиотек книги вышедших из милости авторов – да вот и Шепилова. Но снять фамилию, оставив текст (а как насчет выплаты авторских, интересно)? Это сильно.

Вишневского называли богом хирургии. Но даже боги иногда сомневаются в своем всемогуществе. Делать операцию язвеннику, по части нервов доведенному до крайности… Весной 1959 года профессор Вишневский предупредил об опасности оттягивания операции. Однако, пишет Шепилов, «ходом вещей 2 марта я оказался в специальной больнице им. Соловьева и пробыл там 3 месяца». Диагноз – тяжелое истощение нервной системы. Вишневский перенес операцию на сентябрь-октябрь, и то после санаторного лечения.

После Соловьева было вот что:

«Справка, выдается на руки инвалиду:

РСФСР, Министерство социального обеспечения. Москва, Ленинск. врачебно-трудовая экспертная комиссия ВТЭК № 1, 17 июня 1959 года»…

В общем, освидетельствован 17 июня 1959 года, признан инвалидом второй группы. Человеку 54 года.

Санаторное лечение? Но прямо из Соловьевки (и еще до инвалидности) Шепилова вызывают во Фрунзе. Результат вызова и долгих бесед таков (опять же – из шепиловского архива, в копиях):

«Первому секретарю ЦК КП Киргизии товарищу Раззакову И.Р.

Третий месяц как я серьезно болен и по предписанию консилиума врачей с 2 марта нахожусь в Московской психо-неврологической больнице им. Соловьева…»

И объясняет: лечиться надо еще не меньше месяца. А дальше предстоит операция на желчном пузыре. И (как он полагал) еще и резекция язвы. Раньше, пишет Шепилов, он сам просил отправить его подальше от Москвы – в Якутию, Сибирь, на фронт, но…

«Но теперь я болен, я тяжело болен. Я совершенно неработоспособен и лишен возможности в таком состоянии ехать куда-либо».

Поэтому Шепилов просит Раззакова: «через Ваше посредство имею в виду обращение в ЦК КПСС и лично к товарищу Н.С.Хрущеву с глубокой просьбой… освободить меня от занимаемой должности зам. директора Института экономики и откомандировать совсем из Киргизской ССР с тем, чтобы я примерно годичный срок мог провести в Москве, в соответствующих институтах и больницах». Дата – 29 апреля 1959 года.

20 июня он пишет президенту Академии наук Киргизской ССР проф. Ахунбаеву И.К.: уже четыре месяца в больницах, переведен на инвалидность, работать не могу. Прошу освободить…

17 июня освободили.

Можно ехать в Москву, лечиться с чистой совестью (ну, не хотел человек получать зарплату заместителя директора института, если несколько месяцев не мог работать)? Да, он отправился в Москву, потом в санаторий. С примечательным названием, о котором чуть позже.

Дальше – языком документов:

«20 августа 1959.

(Обращение – никакого “уважаемый”, просто Шепилову Д.Т.)

В связи с постоянной работой в г. Фрунзе… Вам предоставлена в г. Фрунзе по ул. Дзержинского, дом 50, отдельная двухкомнатная квартира размером 35,4 кв. м.

Одновременно Вы, имея семью два человека, сохраняете за собой 4-х комнатную квартиру в г. Москве, в доме Академии наук СССР по Ленинскому проспекту, 13.

В соответствии с Постановлением Совета Министров СССР от 13 апреля 1950 года № 1564, прошу Вас до 1 сентября 1959 года освободить четырехкомнатную квартиру в г. Москве, по Ленинскому проспекту, 13, размером 95,75 кв. м и передать ее в распоряжение Академии наук СССР.

И.о. главного ученого секретаря Президиума Академии наук СССР, член-корреспондент М.И.Агошков».

Не будем забывать, что время было советское. Это сейчас можно, перестав быть членом правительства, сохранять за собой свою собственную квартиру, а тогда «собственных» квартир не было. Они все были чьи-то еще.

Ну, вот вывели Шепилова из аппарата ЦК – хорошо, что не расстреляли, дело ведь было в марте 1938-го, – и ему, раз так, надо освободить жилье в доме управделами ЦК на Котельнической набережной, 17, где была «3-комн. квартира площадью 78,81 метра». А где жить? ЦК просит АН СССР дать квартиру в домах академии. Шепилов тогда «всего лишь» профессор, но ведь из ЦК его перевели в систему Академии… Вот она и дала ему ту самую квартиру на Ленинском проспекте.

Насчет второй квартиры во Фрунзе: ничего необычного в этом не было, когда, например, в ту же эпоху создавалось Сибирское отделение АН СССР, никто не лишал переехавших туда академиков московской квартиры.

Но, извините, если вас