После Сталинграда. Семь лет в советском плену. 1943—1950 - Эдельберт Холль

Ханштейн, фон Гельденфельд, Мевес, Миддельдорф и Холль. Нам приказали одеться и следовать за ним. Мы прошли через комнату караула за территорию лагеря к административному зданию, где располагался кабинет генерал-майора. Нас привели в кабинет Кудряшова, где он уже ждал нас с переводчиком. Мы построились в одну шеренгу и стали ждать, пока он заговорит. Гвардии майор нервничал. Под моим взглядом, которым я непрерывно продолжал сверлить его, он занервничал еще больше. Из моих допросов здесь я помнил, что он не мог вынести, когда ему смотрят прямо в глаза. Вдруг он закричал, требуя от меня, чтобы я ответил, почему уставился на него? Я что, так же смотрел и на своего фюрера? Я ответил, что привык смотреть людям в глаза. Тычок в бок от полковника Кроме, который стоял справа от меня, заставил меня замолчать.

Дверь позади гвардии майора немного приоткрылась. Этого момента нам хватило, чтобы заметить за ней и узнать лицо того самого полковника из Москвы. Кудряшов сообщил нам, что он приказал убрать ставни. А нас он вызвал в свой кабинет, чтобы сказать, что только мы сами полностью отвечаем за спокойствие и порядок в блоке номер 6. В случае беспорядков нас ждет суровое наказание. Мы оказались заложниками в его руках. Взмахом руки он разрешил нам выйти.

Вернувшись в блок, мы обнаружили, что нам отключили свет. Во дворе одноногий лейтенант Штёр предпринимал новую попытку научиться ходить с помощью искусственной ноги, которую доктор Феллер сконструировал для него из скудных подручных материалов. В 6-м блоке был даже слепой Виссебах, правда недолго, так как он служил в СС.

Лето было уже в самом разгаре. Если оглянуться назад, то казалось, что все, что было в прошлом, произошло совсем недавно. Когда на небе появлялись признаки приближающейся грозы, то и молодые, и пожилые выходили из помещений и застывали, чтобы не пропустить ни одной капли драгоценной влаги. Поскольку водостоки с крыши были повреждены, вода накапливалась, что давало нам прекрасную возможность полностью помыться. Такая процедура являлась настоятельной необходимостью, так как в наше время для помывки – как правило, в полночь, раз в две или три недели, нам выдавали только половину ванной чуть теплой воды. Если кто-то и хотел бы использовать наши ручные полотенца по прямому назначению, то есть чтобы высушить свое тело, то он быстро понимал, что эти скудные лоскутки ткани мало пригодны для того, чтобы вытираться после бани. Персоналу в бане строго-настрого запрещалось разговаривать с нами. Старший среди них являлся убежденным антифашистом, который тут же реагировал на нарушение запрета должным образом.

Вот и лето давно уже сменилось осенью. Можно сказать, что сюда практически уже пришла зима. По слухам, вторжение союзников отразить не удалось, и оно стремительно развивалось. Одновременно началось отступление на Востоке, произошла катастрофа на центральном участке Восточного фронта и выход из войны Румынии после разгрома наших войск и на южном участке Восточного фронта. Все нарастающее ухудшение политической и военной обстановки очень действовало на настроение многих из моих товарищей. Они ходили задумчивые, повесив головы, постоянно озабочены мыслями о будущем. Тем не менее они считают абсурдным сделать то, чего от них ожидали русские со своими приспешниками. Вопрос «предатель ты или нет?» является принципиальным и абсолютно не зависит от политической ситуации! Это подчеркивалось на допросах еще чаще, чем раньше. Сколько жарких противостояний произошло за последнее время! Товарищей постоянно наказывали арестом в тюремных камерах, но из них все равно не удавалось выбить желаемое, какие бы грязные трюки и запугивания ни применялись по отношению к ним.

Мы с сожалением наблюдали, как барак покидал старший ветеринарный врач Хёльсманн, немец родом из Юго-Западной Африки, после очередного допроса, во время которого он согласился вступить в Союз немецких офицеров. В качестве награды он получил работу на кухне. Антифашисты торжествовали, празднуя свой успех, мы же с сожалением пожимали плечами.

За это время некоторых наших товарищей увезли в неизвестном направлении, как, например, подполковников фон Засса и Вестербурга. Перспектива фон Засса виделась незавидной, так как он участвовал в обороне Великих Лук, где русские понесли тяжелые потери от усиленного немецкого полка[9]. И теперь затевался судебный процесс против участников тех боев. Как когда-то говорил гвардии майор, наказание уже ждало виновных. В таких случаях я верил тому, что говорят русские!

Здесь у нас не было недостатка в самых разнообразных слухах. Говорили, что их распространяли русские, чтобы держать военнопленных в состоянии постоянного умственного возбуждения. Как и все другие, я тоже бывал жертвой тех слухов. Я ежедневно молился за Германию и ее победу. Я твердо верил в нее! За 6-метровыми стенами и колючей проволокой вряд ли кто-то сумел бы составить для себя правдивую картину происходящего. Мы все знали, что обстановка очень тяжелая. Но даже если мы перестали бы верить в победу, следовало ли из этого, что мы должны становиться предателями? Кто тогда сможет поверить нам в нашей будущей жизни? Как перешедшие на сторону большевизма преподаватели, священники и юристы объяснят свой поступок? Будут ли они после этого иметь право учить других, рассуждать о верности и чести? Я предпочел бы вести себя так, чтобы мог в любое время рассказать своим соотечественникам о любом своем поступке!

Произошла история, которая вызвала взрыв откровенного изумления во всем нашем блоке. Случилось так, что было принято решение отправить из лагеря в неизвестном направлении всех пленных еврейского происхождения. Эти люди занимали в лагере несколько ключевых должностей. Русские конвоиры тщательно обыскали венгерского еврея Бирна, который долгое время был в лагере старшим над поварами. Поскольку при нем нашли золотые изделия, ему приказали сдать всю свою одежду, а взамен вручили только лишь пару русских штанов. При следующем обыске какое-то количество расплавленного золота обнаружили в каблуках его сапог. В одежде нашли несколько золотых колец; сюда же были зашиты несколько тысяч советских рублей. Как старший над поварами, Бирн постоянно обменивал у страдающих от голода обитателей лагеря кольца и другие золотые изделия на еду. В качестве наказания этот парень получил несколько недель или месяцев на хлебе и жидкой каше. Осведомители НКВД хорошо выполнили свою работу.

Наступившие прошлой ночью холода вновь заставили нас задуматься о том, где добывать дрова. С иронией я вспомнил момент, когда Кудряшов, теперь произведенный в чин гвардии подполковника, решил организовать нас на заготовку дров. Прошло три недели с тех пор, как нам пришлось стоять строем в переднем дворике перед Кудряшовым и каким-то полковником из Министерства внутренних дел. Перед