Адмирал Колчак. Драма Верховного правителя - Владимир Геннадьевич Хандорин

грубое упрощение, как и прямая фальсификация факта, что якобы Колчак прибыл в Сибирь вместе с Ноксом (эта ложь попала даже в Большую советскую энциклопедию). На самом деле Нокс еще долго оставался во Владивостоке. Другое дело, что он по заданию своего правительства зондировал почву в русских военных и политических кругах на предмет выяснения перспектив и методов борьбы с большевиками; никакого отношения к перевороту в Омске, произошедшему через два месяца, это не имело.

Могут возразить: британская секретная служба всегда работала «чисто», не оставляя следов. Но среди офицеров британской миссии не было ни одного сотрудника спецслужб, более того, единственным специалистом по России был упомянутый генерал А. Нокс. Остальные совершенно не ориентировались во внутренних русских делах; их наивность доходила до уверенности, что в борьбе против Колчака, которого они считали мудрым политиком и «либералом», большевики «коварно объединились» не с кем-нибудь, а… с монархистами! (См. мемуары полковника Дж. Уорда[123].)

Что же, спросят, англичане были так слепы? Нет, просто Колчак, когда этого хотел, умел быть обаятельным и убедительным, особенно ему это было нетрудно с людьми, искренне ему симпатичными, а он всегда симпатизировал англичанам. Так что скорее не англичане его использовали, а наоборот, он их использовал.

Более того, документы раскрывают нам, что переворот А.В. Колчака стал полной неожиданностью для англичан, как и для других держав Антанты. По свидетельству английского историка П. Флеминга, первая реакция официального Лондона на известие о перевороте была близка к панике[124]. Бывший управляющий МИДом Директории и Колчака Ю.В. Ключников констатировал, что союзные державы были испуганы в первые дни после переворота, когда «после дождя приветствий, который был раньше, наступило молчание»[125]. Колчаковский генерал К.В. Сахаров вспоминал: на другой день после переворота глава британской военной миссии генерал А. Нокс «встретил меня очень взволнованно и сказал, что теперь будет плохо, что союзники могут даже прекратить помощь»[126]. Впоследствии Нокс свидетельствовал, что «переворот был проведен… без предварительного оповещения Великобритании и без какого-либо соучастия с ее стороны»[127]. Более того, западные историки сообщают, что правительство Великобритании 14 ноября 1918 года уже приняло решение признать де-факто Директорию, но составить текст обращения и опубликовать его до переворота не успело[128]. Это по сути подтверждает телеграмма советника колчаковского МИДа Гровса тому же Ключникову от 19 ноября 1918 года (на другой день после переворота), в которой он сообщал, что политические представители Антанты – верховный комиссар Великобритании сэр Ч. Эллиот и заместитель верховного комиссара Франции граф Д. де Мартель – хотя и отнеслись к известию о перевороте «вполне спокойно», но «присовокупили, что (далее выделено мной. – В. Х.) признание Директории было совершенно близко к осуществлению, что теперь потребуется опять время, чтобы державы признали новое правительство»[129]. Те же слова фактически повторил в беседе с самим Ключниковым 23 ноября в Омске верховный комиссар Франции Реньо (сохранилась запись этой беседы)[130]. Все эти выкладки убедительно опровергают подхваченную советской пропагандой версию генерала М. Жанена о причастности британской военной миссии к перевороту как конспирологическую.

Телеграмма советника МИД на Дальнем Востоке В.Э. Гровса управляющему МИД Ю.В. Ключникову о реакции союзников на переворот

19 ноября 1918

[ГА РФ. Ф. Р-200. Оп. 1. Д. 306. Л. 4–5]

Телеграмма поверенного в делах в Англии К.Д. Набокова управляющему МИД Ю.В. Ключникову о реакции английского правительства на переворот

25 ноября 1918

[ГА РФ. Ф. Р-200. Оп. 1. Д. 306. Л. 11]

Роли между участниками заговора были четко распределены: назначены связные, исполнители, каждый отвечал за свой участок. Ненадежные воинские части были заблаговременно под разными предлогами выведены из города. На генерала Р. Гайду возлагалась нейтрализация чехов. В.Н. Пепеляев «вербовал» министров и общественных деятелей. Один из офицеров был приставлен наблюдать за выехавшим на фронт главнокомандующим В.Г. Болдыревым, чтобы не допустить «утечки» к нему информации. Все было готово…

Переворот произошел в ночь на 18 ноября 1918 года. Непосредственными исполнителями были командиры казачьих частей в Омске полковник В.И. Волков, войсковые старшины И.Н. Красильников и А.В. Катанаев. Пароль у участников переворота был «Ермак»[131]. Около 300 казаков во главе с офицерами окружили дом, где остались на ночное заседание глава Директории Н.Д. Авксентьев, член Директории В.М. Зензинов и товарищ министра внутренних дел Е.Ф. Роговский. Кроме них, был арестован той же ночью в гостинице заместитель члена Директории А.А. Аргунов. Все это были эсеры, представлявшие демократическое лицо власти.

Из воспоминаний бывшего члена Директории В.М. Зензинова: «Вечером 17 ноября… мы мирно беседовали за чаем и уже собирались расходиться по своим домам, когда вдруг в половине первого ночи в передней квартиры Роговского неожиданно раздался топот многочисленных ног и к нам с криками “руки вверх!” в комнату ворвались несколько десятков офицеров с направленными на каждого из нас револьверами и ружьями. Под угрозой немедленного расстрела они запретили нам двигаться с места и заявили нам троим, что мы арестованы. На наш вопрос, кто осмелился дать им приказ об аресте законного правительства, они отвечать отказались. Большинство из них были пьяны и сильно возбуждены»[132].

К тому времени Директория находилась в изоляции. Ни одна воинская часть омского гарнизона не выступила в ее защиту. Батальон охраны Директории, состоявший в основном из эсеров, был разоружен. По свидетельству офицера этого батальона, опубликованному эсеровской газетой[133], прибывшие арестовывать Директорию офицеры сказали начальнику караула, будто присланы «сменить охрану». Тот заподозрил неладное, но, видя, что силы неравны, уступил, однако тайком послал гонца в казармы батальона на вокзал. Командир было поднял батальон по тревоге, но тут подоспел отряд участников переворота. После предупредительного пулеметного залпа батальон охраны, потеряв одного человека, сдался; у них отобрали оружие и вскоре отпустили.

Примиренчески настроенных членов Директории – беспартийного премьер-министра П.В. Вологодского и кадета В.А. Виноградова аресту не подвергли. Пятый член Директории – генерал В.Г. Болдырев находился на фронте как главнокомандующий.

Из позднейших показаний А.В. Колчака на допросе следственной комиссии в Иркутске: «О совершившемся перевороте я узнал в 4 часа утра на своей квартире. Меня разбудил дежурный ординарец и сообщил, что меня просит к телефону Вологодский (председатель Совета министров. – В. Х.). Было еще совершенно темно. От Вологодского я узнал по телефону, что ночью около 1–2 часов были арестованы члены Директории… Около 6 часов Совет министров собрался»[134].

Хотя падение Директории и предвидели, большинство подчиненных ей министров, поставленных перед фактом ареста ее членов, были все-таки растеряны. Заседание повел премьер-министр П.В. Вологодский. После того, как В.А. Виноградов в знак протеста сложил с себя полномочия члена Директории, ситуация упростилась. Директория была признана фактически несуществующей. Совет министров взял власть в свои руки и постановил избрать военного диктатора с передачей ему всей полноты власти. Как писал позже министр И.И. Серебренников, «я лично убежден, что, если бы в этот момент Совет министров принял бы какое-либо другое