Развод в 50. Двойная жизнь мужа - Анастасия Дмитриевна Петрова

— Я не настолько глупа, чтобы не видеть твоих намерений, — говорит она с невозмутимым спокойствием: — Однако, пойми одну вещь, — застываю с вопросом в глазах, а внутри мне хочется кричать изо всех сил: — Если ты не смогла за эти годы сделать так, чтобы он развелся со мной… То после того, как оформят наш развод по моей инициативе, ситуация не изменится, Оля.

Сжимаю челюсти, по мере того, как она заканчивает свою речь. Сейчас хочется испортить этот ее идеальный внешний вид. Ногти впиваются в ладони, чтобы немного остудить мои нервы, а грудь рвано дышит.

Она снова отворачивается и уходит, но в этот момент из палаты выходит врач.

— Извините, Марта Сергеевна, он вас зовёт, — она тут же стремительно двигается в сторону врача, и двери палаты за ними закрываются.

А я остаюсь в одиночестве и бессильно рычу в потолок, цепляясь руками в волосы.

Ей не одолеть меня. Нет. Я не сдамся, и она сама это прекрасно понимает.

Глава 32. Марта

Я сижу у койки Гордея, чувствуя, как усталость накрывает меня тяжёлым покрывалом. Его лицо бледное, губы сухие, а дыхание — едва уловимое. Я не знаю, сколько времени он пробудет в таком состоянии, но одно знаю точно: я не уйду.

Не могу его бросить в таком состоянии, просто потому что помимо той боли, которую он причинил, он делал для меня и много хорошего.

Его веки дрожат, и спустя мгновение он открывает глаза. Взгляд затуманенный, но он ищет что-то, и я понимаю — ищет меня.

— Марта... — голос слабый, едва слышный, но я отмечаю его так отчётливо, будто он прошептал мне на ухо.

Накрываю его руку своей ладонью, сжимая мягко, но уверенно. Ему нужна поддержка.

— Я здесь, Гордей, — отвечаю тихо, чтобы не тревожить его. — Всё в порядке, ты очнулся.

Он с трудом сжимает мои пальцы, словно боится, что я исчезну. В некогда родных глазах читается страх, раскаяние, слабость.

— Не уходи... Пожалуйста... Я всё исправлю...

Я вздыхаю, проводя пальцами по его лбу, как делала когда-то, в те годы, когда он приходил домой измученный, но всегда находил время для меня и детей.

— Спокойно, не говори, — шепчу, стараясь звучать уверенно. — Я здесь. Кирилл и Ева тоже здесь. Мы рядом.

Он переводит дыхание, цепляясь за каждое слово, как за спасательный круг. Его губы дрожат, а потом он медленно подносит мою руку к губам, оставляя на ней слабый поцелуй.

Гордей выглядит истощённым. Я замечаю, как резко он постарел за последние дни. В глазах нет той уверенности, что была раньше, нет силы, что всегда помогала ему добиваться своего. Он слаб и уязвим, и впервые за многие годы мне кажется, что передо мной не тот человек, которого я знала.

— Как долго я был без сознания? — с трудом произносит он.

— Несколько дней, — отвечаю, — но тебе стало лучше. Врачи говорят, что ты поправишься, если будешь беречь себя.

Он кивает, но в его взгляде читается что-то другое. Я вижу боль, усталость и, главное, страх. Он боится потерять меня, нашу семью, свою прежнюю жизнь.

— Я так много хотел сказать тебе... — его голос почти срывается. — Но теперь, когда ты рядом, мне кажется, что слов недостаточно.

— Тебе нужно набраться сил, — мягко говорю, проводя ладонью по его щеке. — Потом поговорим обо всём. Сейчас главное, чтобы ты выздоровел.

— Но ты не уйдёшь? — он смотрит на меня так, будто от ответа зависит всё его существование.

Я не знаю, что сказать. Мне больно. Больно видеть его таким, больно помнить, что он предал меня, что разрушил то, что мы строили столько лет. Но сейчас я не могу уйти. Не сейчас.

Слабость? Или страх за человека, которого я не разлюбила?

— Я здесь, Гордей, — повторяю, чувствуя, как слёзы жгут глаза. — Сейчас я здесь.

В этот момент дверь в палату распахивается с силой, заставляя меня вздрогнуть.

— Гордей! — голос, полный тревоги, резко нарушает хрупкое равновесие.

Я оборачиваюсь и вижу Ольгу. Её лицо бледное, глаза пылают эмоциями, а в руках она сжимает телефон. Её появление обжигает меня, как ледяной ветер.

— Мы должны поговорить... — женский голос дрожит, но я чувствую в нём скрытую угрозу.

Для меня.

Я медленно перевожу взгляд на Гордея. Он слишком слаб, но я вижу в его глазах беспокойство и усталость. Всё меняется. Всё становится сложнее.

Ольга делает шаг вперёд, сжимая руки в кулаки.

— Я не собираюсь уходить! — её голос звенит в тишине палаты. — Я имею право быть здесь!

Гордей сжимает мою ладонь, едва заметно качая головой.

— Марта, — едва слышно шепчет он. — Не уходи...

Я смотрю на мужа, а затем перевожу взгляд на Ольгу. В этой комнате слишком много боли, слишком много нерешённых вопросов. И я не знаю, что ответить.

Глава 33. Гордей

Бесконечные занятия с логопедом,с физиотерапевтом изматывают. Я и сам способен прийти в норму, просто нужно чуть побольше времени, чтобы избавиться от этих шумов в голове.

А они, к слову, напротив, только усиливаются. Но черт я готов бесконечно гонять тут на каталке по этажам, если вести меня будет Марта.

Собственная слабость сыграла не на руку, соединив все части моего пазла в одном месте.

Вот и сейчас медперсонал завозит меня обратно в палату после процедур. Дочка и сын зашли вчера и я крайне благодарен им за эту поддержку. Но особенно ей.

За ее бесконечно красивое и сильное сердце. За то, что вопреки тому, как я ее ранил - она здесь.

— Милый, — слышу как только я оказываюсь в палате: — Ты как раз вовремя!

Ольга воодушевленная и преисполненная то ли надежд, то ли предвкушения поправляет скатерть на тумбе.

Не понимаю откуда она взялась, но догадываюсь, что это намеренно оказавшаяся здесь вещица.

— Эм, больному нужен отдых, — слышу медицинского работника, но уже знаю, что этот акт мы досмотрим до конца.

— А я не утомлю, не переживайте. Все по этому, по регламенту, — улыбается она вновь глядя на меня.

А я смотрю и не понимаю, что чувствую. То ли пока