Он увидел солнце. Егор Летов и его время - Александр Витальевич Горбачев

* * *

Однажды Евгений «Джеф» Филатов брел по коридору родного университета и вдруг обратил внимание на человека, выходившего из отдела технических средств обеспечения. «Тип этот был одет с легкой претензией на рок-прикид: потертые джинсы на широких подтяжках и клетчатая рубашка, – рассказывал Филатов. – Прикид дополнялся длинными волосами, из которых был виден удлиненный ленноновский нос. На носу гнездились такие же, ленноновские круглые очки».

Они познакомились, разговорились, поняли, что оба увлекаются рок-музыкой. Новый знакомый – его звали Евгений Лищенко, но больше он был известен под прозвищем Эжен – рассказал Филатову, что у них с младшим братом Олегом (он же Бэбик) есть группа. Они договорились, что попробуют записаться в филатовской лаборатории.

Братья Лищенко к тому времени были заметными людьми в немногочисленной омской рок-тусовке. Они выделялись даже внешне – у обоих были длинные волосы; они носили шляпы, плащи и потрепанные джинсы. Как вспоминал о первой встрече с ними один из друзей, Лищенко ходили «с абсолютно несоветскими выражениями лиц, распространяющими вокруг себя на километр атмосферу „загнивающего“ Запада и чувство абсолютной свободы, попирающей все условности поведения. Это были люди с обложек пластинок всех известных мне рок-групп – от Deep Purple до Led Zeppelin».

Евгений Лищенко с детства рисовал и осваивал музыкальные инструменты, перечитал всю немаленькую домашнюю библиотеку, обожал поэтов-сюрреалистов и сам пытался писать в их стиле. Их мама работала в университете и прикрывала сыновей, устроив старшего на формальную должность лаборанта – в итоге в его кабинете собирались и тусовались их друзья-рокеры. В группе «Пик Клаксон» братья сочиняли абсурдистский хиппи-рок, проникнутый очевидным влиянием Майка, Гребенщикова и Макаревича, но со своим кривоватым, дурашливым лицом и звуком; их песни назывались, например, «Ужасайство, мрачнейся», «В каком морге лучше» и «Я превращаюсь в гада». А еще у них имелся магнитофон, на который можно было записываться.

Конечно, братья не могли не познакомиться и не подружиться с Егором Летовым. По его словам, Лищенко заинтересовались «Гражданской обороной» во многом из-за той репутации экстремистов, которую группе пытались создать работники органов. «Они думали, что мы действительно фашисты, но им было интересно – что за люди такие, – рассказывал Летов. – Когда же мы друг с другом поговорили, оказалось, у нас много общего. Они были хиппи, воспитанные на 1960-х годах, причем 1960-х годах такого психоделического толка: Grateful Dead, Velvet Underground». (Интонационно вокал Эжена Лищенко действительно немного напоминает Лу Рида).

Так Летов стал басистом, бэк-вокалистом и продюсером группы «Пик Клаксон». «Игорь Летов – он ведь и жил у нас, и ночевал, – вспоминала мама братьев Ольга Лищенко. – До сих пор хранится столько его одежды… Они там микрофоны на торшеры [вешали] потому что просто так музыкальное оборудование было не достать. Нигде ничего не было – всякие примочки на гитары они делали сами». Братья и Летов придумывали не только песни, но и образы – гримировались черной тушью, подражая группам «новой волны» (ровно тем же самым в те же годы в Ленинграде занимались «Кино», а в Свердловске – Nautilus Pompilius). Прознав, что вокалист группы «Путти» Александр Чиркин проходит в Омске службу во внутренних войсках, они явились к нему знакомиться прямо в отделение милиции; потом Чиркин бегал к ним в увольнительные – тусоваться и записываться – и однажды явился на фотосессию в гриме прямо с замполитом, который увязался за рядовым, чтобы вместе приобрести краску «для оформления ленинской комнаты».

Ближе к концу 1986-го Летов и Лищенко, а также некий человек по прозванию Юра Политика («он поет впрямую, что-то вроде Макаревича + „Бэд Бойз“», – писал Летов в одном из писем, отсылая к челябинской диссидентской рок-группе) даже приняли участие в прослушивании в омском рок-клубе – разумеется, неудачно. «Нас всех выпнули, – отчитывался лидер „Обороны“, который спел „На наших глазах“ и „Среди зараженного логикой мира“. – За ПЕССИМИЗМ, неуважение к сов[етскому] зрителю и бескультурье на сцене, реакционные, упадочные тексты – не свойственные и негативно отображающие проблематику перестройку, нашей прогрессивной молодежи (особенно на меня напали)».

Эта реакция их не обескуражила. Они просто пошли домой. Там на рубеже 1986 и 1987 годов братья Лищенко и Летов записали три альбома; иногда подключался Джеф и подыгрывал на виолончели – тогда становилось уж совсем похоже на бродяжническую версию «Аквариума». Впрочем, молодых авторов тянуло во все стороны сразу: на их лучшей, пожалуй, записи «Лишние звуки», сделанной в марте 1987 года, находится место и битнической акустике, и расхристанному панк-року с воплями, и торжественно-негромкому финалу в виде песни «Я чувствую себя не в своих штанах», которую Летов много лет спустя реанимирует на последнем своем альбоме.

Постепенно информация о песнях и «Клаксона», и «Обороны» расходилась все шире. Летову стали предлагать играть концерты, но, памятуя о печальном новосибирском опыте, он сомневался. «Возможно, что live-концерты – это вообще не мое (ПОКА, во всяком случае), – писал он Рожкову. – Нет своей публики – ни среди рокеров, ни среди панкеров, ни среди хиппи. Какая-то возвышенная интеллектуальная злоба. То есть как раз то, что противоречит всем нашим (и западным) течениям рока. Для панка мои песни слишком возвышенно-романтичны и серьезны, для хиппи – слишком грязны и озлобленны. Какое-то распутье. Буду записываться и искать своих».

Впрочем, один раз он все же сделал исключение и сыграл вслед за братьями Лищенко в акустике несколько песен в омском ДК, где собралась «компания из самопальных рокеров, их подруг хиппическо-наркотического вида и прочих». На этот раз реакция была заметнее: «Народ аж ОБАЛДЕЛ! – рассказывал Летов по горячим следам. – Они такого не то что не слышали, они не представляли, что ТАК можно».

Тем временем пришла весна, и братья решили побарагозить.

«Там же [на „Лишних звуках“] лирики много, в общем, захотелось отдохнуть, – пояснял Олег Лищенко. – Отдохнуть вот таким образом – сделать нечто из ряда вон выпадающее. Давай, мол, запишем альбом типа „запад“. А что за альбом? Назовем его „Адольф Гитлер“. Идем на кухню, скуриваем там сигарет кучу. Короче, за полчаса все текста написаны Эженом. Ну и я там вставлял какие-то незначительные словечки. А потом звоним Егору, мол, так и так: „Адольф Гитлер“ – текста уже написаны, кое-что ему зачитали. Он подпрыгнул до потолка, сказал – ништяк!».

Чтобы никто не сомневался и не тушевался, этот альбом так и начинается – с возгласа: «Итак, научно-популярная рок-панк-группа „Адольф Гитлер“!» Впоследствии запись обзавелась рассудительной аннотацией, которая сообщает: «Принципом написания песен стало доведение до откровенного и поражающего абсурда воззрений нацистской идеологии, в которой – словно в зеркале –