Два года СВО. Философский дневник крымчанина - Олег Константинович Шевченко

Автор рисует омерзительную структуру в лучших традициях кинговских триллеров: Прошлое держит мистической хваткой Настоящее, проникает в разум, в психику и логику настоящего, уничтожает реальность будущего, и это прошлое нужно осквернить (любимое словечко героев романа) уничтожить при помощи физического террора. Вообще, насилие — это то, чем любят и живут герои романа. Да, на словах они говорят о том, что лицемерить ради Родины — это извращенная любовь к Родине, но готовы осуществить мощный взрыв в Москве и даже умереть не ради чего-то, а ради ненависти к чему-то. И это они считают «нормальной» любовью. Кровавый альпеншток в черепе личного врага — это сладостная мечта и предел душевной свободы героев-либералов. И в этом они ничем не отличаются от объекта своей ненависти, сливаясь с ним в экзистенциальном оргазме мечты о правильном будущем. Причем всеобщий апокалипсис ради удовлетворения своей злобы вполне естественен для главных героев книги: «Мы гнилой небоскрёб (так, с точки зрения героя, якобы утверждают «москали» — примечание О.Ш.), вы нас не трогайте. Мы, если рухнем, всех вокруг себя погребём»… А если погребёт — туда всем и дорога. Главное, чтоб монстр развалился. Другого пути у нас нет».

И это будущее наступает. Это будущее можно назвать хроникой распада реальности. Распада историчности и логической взаимосвязанности внешних событий, целиком базирующейся на психологической целесообразности, на которой и строится история современной Украины. И завершающие аккорды книги символичны: свобода России возможна только через ее распад, через самоуничтожение державы, возрождение отдельных локальных очагов бытовой власти в формате городского округа или области, только через смерть, скорбь и трупное разложение, удастся услышать «незримый колокол, собравшийся из осколков, когда-то разлетевшихся на валдайских кручах».

Отдельного упоминания (а по сути, отдельной, самостоятельной рецензии!) требуют скрытые шарады и постмодернистские намеки, обильно рассыпанные в тексте, позволяющие не только более выпукло оценить фактурность ткани описываемого исторического «со-бытия», но и доставляющие значительное эстетическое наслаждение.

Приведу лишь один подобный пассаж. Крестьянин Корягин, который замыслил бросить камень в саркофаг, когда ищет камень, «шадрит глазами» по железнодорожной насыпи? Это не опечатка от «шарить». Ибо когда он пытается вывернуть камень, он принимает позу рабочего скульптуры И. Шадра «Булыжник — оружие пролетариата». И этот образ сразу же заставляет читателя ощутить дрожь мускулов пролетариата, а обширная символика булыжника в революционной сакральной вселенной коммунизма придает сюжету обостренную историческую ценность.

Еще раз повторимся, роман исторически рационален, но той особой рациональностью, которая сейчас доминирует в головах многих представителей украинской элиты, и тотально внедрен в учебные программы школ, вузов. Тотален в сфере научнопопулярных изданий и телепередач и, пожалуй, стал нормой в популярной культуре масс населения. Но автор романа, как я сказал выше, — человек честный и относится к интеллектуалам высшего разряда. Он способен на диалог с той, другой реальностью. И благодаря этому ярче выражается механизм формирования новой украинской НЕОНАЦИСТСКОЙ историчности, ее мифические аксиомы, ключевые фобии и так называемые красные линии, преступить которые новая историческая самобытность Украины — не в состоянии.

Представляется, что перед нами знаковый роман, без знакомства с которым понять социально-эмоциональную, политико-психологическую и логико-историческую суть конфликта НЕОНАЦИСТСКОЙ Украины с Русским миром — невозможно. Безусловно, эту книгу надо читать, анализировать и делать собственные выводы. Книга заслуживает этого как в силу своей черной мистической поэтики, так и богатства историконравственных критических замечаний (соответствующих реальности или являющихся реальностью только в головах противников Русского мира) в отношении Славян, России и Православия. Ведь мир будет оценивать нас, обращая внимание именно на наши слабости (мнимые или реальные — не важно, а важно, что в реальность этих слабостей многие верят), ибо, как говорил Квентин Тарантино: «Наши слабости говорят о нас больше, чем наши достижения, не правда ли?».

Национальная идея и русская фантастика. 28.04.22.

Ничего не существует «просто так». Все существует для чего-то и ради чего-то. Стакан не существует «просто так». Он создан для чего-то, и им пользуются ради чего-то. А если он, стакан, существует подставкой для пирожка, то он уже и не стакан вовсе. И его существование прискорбно и уныло.

Не существует «просто так» песня, книжка, поцелуй. Даже человек, если он «просто человек», то есть если он не мужчина и не женщина, не сын и не дочь, не отец и не мать, не чиновник и не студент, а «просто человек», — зрелище грустное, а порой и вызывающее брезгливость.

Подобные чувства вызывает страна, государство, держава, если она существует «просто так». Существует как территория, на которой, быть может, располагается армия, где функционирует чиновничье. Быть может, все это имеет единый флаг и там, может быть, обширное население. Но, не обладая живым, — все и вся пронизывающим ощущением сродства с территорией, с чиновничьем, армией и миллионами смальт, составляющих население, — то есть, не обладая национальной идеей, такое государство теряет смысл.

Я — гражданин, Я — подданный, Я — носитель идеи, которая через меня открывается Миру. Это то, что мое государство, моя нация готовы подарить Миру, показать Миру, чем удивить Мир, и без чего Меня, Общества и Государства быть не может. То есть того, что называется национальной идеей.

Она, национальная идея, может быть разной. У Франции это красота. Отнимите идею красоты у французов, дискредитируйте ее, объясните, что не они несут красоту миру, — и Франции не будет. А вот, например, США без этой идеи останутся тем же, чем они есть. Ведь у США национальная идея это миссионерская жажда нести миру свободу. Даже когда мир этой свободы совсем не жаждет. Отнимите эту идею у США, — и американской нации не будет. А вот, например, Германия прекрасно проживет и без этой идеи…

Ну, а что же Россия? Русский мир? Русь в ее единстве, но неслиянности со всеми своими этническими составляющими? Что она несет миру? Идею «Экономического роста», «Консерватизма»», «Стабильности»? Очевидно, что это совсем не национальная идея. А что тогда? Что двигает Русь в Будущее? Какая мечта заставляет радостно трепетать Русь и трепетать от ужаса ее врагов?

Во времена Ивана Грозного это идея осколка, православного острова в море тьмы.

Во времена Екатерины Великой или Александра III это имперская всевозможность, бурная мощь — от Варшавы до Аляски — от Таймыра до Афганистана.

Во времена Советского Союза это жажда справедливости и тяга в Космос, мечта об открытой Вселенной,