Два года СВО. Философский дневник крымчанина - Олег Константинович Шевченко

предметная неуловимость красоты свидетельствует об отсутствии красоты как реальности? И кто скажет, что красота не есть источник всего красивого во Вселенной? Наверное, только не русский. Национал-фашисту достаточно слова вождя или справки из «Министерства красоты и правды», для русского нужна все-таки метафизическая, абсолютная истина.

Изысканным воплощением русского вопрошания бытия явилась книга, вызванная СВО[96]. Книга, в которой авторы задают вопросы к Богу, к русским, к военным, политикам, вопросы к себе. Но читатель увидит: как только авторы этого сборника начинают давать готовые, алмазно-твердые ответы, требующие немедленного воплощения в жизнь, сразу же уровень их аналитики стремится к примитивному: запретить, ликвидировать, вычеркнуть. Но как только они остановятся на перекрестке путей мироздания и с трепетом испрашивают: «А в чем истина-то?» мгновенно происходит преображение поднимаемой ими темы, и читатель возносится на горний уровень гносеологического искусства, и перед ним открываются невидимые ранее горизонты решения трагедии, развернувшейся в Новороссии.

Рискнем предложить следующий постулат: нам нужен поиск в великом русском треугольнике: Русская философия (интуитивная метафизика в логически завершенных формах русского литературного языка) — Русская мысль (эмоциональный разум как специфика русского человека) — Русская эстетика (красота как мерило истинности, подлинности и божественности, взятая в своем органичном всеединстве божественного, человеческого и природного). Заявленные три вершины треугольника не могут существовать отдельно друг от друга. Они также не могут, а вернее, не должны поглощать один другого. Но при этом между ними просто-таки обязан происходить постоянный обмен смыслами. Ближайший идеал такого общения нам видится в образе Святой Троицы: Нераздельно и Неслиянно пребывают в единстве одной Божественной Сущности. Так и Русская философия, Русская Мысль и Русская эстетика должны пребывать нераздельно и неслиянно в единстве Русского Мира. Принципы нераздельности, но и неслиянности гарантируют отсутствие точки в ответах на вопрос: «Русские — это…», «Россия — это.». Многоточие позволит уйти от эзотерично-оккультной данности национал-фашизма. Но при этом не скатиться и в хаос бессмысленной многозначности, характерной для субкультур постмодернизма. Не может философия поглотить разум, как язык — подменить мысль. Но также и чувство красоты не может заменить нам логику естественного языка, как не может чистая мысль подменить эстетическое восприятие. Их неслиянное единство это уникальная способность Русского мира и Русского человека наиболее ярко проявляться в образе скитальца, путника и странника в поисках смысла, пилигрима в мире, который, по-видимому, все быстрее и быстрее сходит с ума, теряет красоту и растрачивает язык в причудливой фантасмагории постмодерна. На ином полюсе от странника — высокий и мощный замок, статичная крепость беспощадных ответов, откуда изгнаны вопросы и скитальцы, — это цитадель национал-фашизма.

Заключение. На кровавых полях от Харькова до Херсона идет борьба с национал-фашизмом силами танков, артиллерии, авиации. Но мы должны понять, что эта же огненная дуга идет сквозь сердца и умы всех русских. Кто-то обольстился национал-фашистским удобным готовым ответом и отказался мыслить и искать. Он стал винтиком Запада. Даже если лозунги такого человека-кирпичика патриотичны, — он несет гибель России через свою статику и принципиально-плоский подход к цветущей сложности бытия. Им противостоят иные, которые, напрягая все силы, ищут высший смысл происходящего. Они раздвигают и сокрушают барьеры, которые ограничивают свободу человека, его веру в высшую правду и красоту. Этому последнему, в отличие от размашистых лозунгов: «Круши! Ломай!», надо учиться. Этому надо учить. Этим надо жить. Дело за малым — осознать и начать действовать.

СВО: философская игра в слова. 10.02.2024.

СВО: Специальная военная операция. Очень простые, очень сухие слова.

Специальное — это значит: необычное, редкое, исключительное, применимое только здесь и сейчас. И конечно, очень мимолетное, временное, не претендующее на эпическое долголетие.

Военное — противоположность мирному, гражданскому. Нечто, что выносит события на грань жизни и смерти, но не имеющее самодостаточности. Война — самодостаточна. Ей подчиняются все: и мирные граждане, и военные. Когда идет война, нет места, где ты от нее скроешься. А значит, и не нужно подчеркивать, что нечто имеет военный статус. Это нечто просто называется войной: Отечественная война, Первая мировая война и т. п. Но коль речь идет о прилагательном, то оно, прилагательное, всегда прилагается, к чему-то и отнюдь не может быть Абсолютом, поглощающим все иные смыслы, как это происходит с существительным «война». Если мы говорим военная операция, то это, конечно, никакая не война, а именно что операция, носящая военный характер. Но военный характер служит не для тотального уничтожения противника (как в случае с войной), а всего лишь для определенных действий ради достижения локальных, ограниченных целей. Война завершается капитуляцией противника, его размазыванием по историческому пространству и очень часто стиранием противника из наличного бытия. Военный характер той или иной операции говорит, что капитуляция противника совсем не обязательна, ведь он именно противник, а не враг. И военные средства тут всего лишь прилагаются к действию, а не сами являются единственно возможными действиями, к которым прилагаются все остальные.

Операция — это акция, причем на ум приходит хирургическое вмешательство, удаление или исправление инородными телами гармонии организма. Живое, биологическое, попавшее в воронку хаоса и дисгармонии выправляется и восстанавливается к жизни путем действий, например, мертвых, стальных предметов. Живая плоть и мертвая сталь, вроде бы, очень противоречивы и противоестественны друг другу, как, скажем, мир и война. Но бывают случаи, когда мертвое, не принадлежащее к роду живых, только оно одно и может помочь восстановить жизнь: умелое движение скальпеля — и тело вновь дышит, сердце бьется.

Специальная военная операция, если идти путем прямого и непосредственного смысла, это: противоестественная миру, но необходимая мера по восстановлению. мира. Это временное и решительное воздействие военными средствами на испоганенное болезнью живое тело Украины ради возвращения этого тела к свету бытия, это насильственное оттягивание безумного украинского организма от полного самоуничтожения. Конечным пунктом выздоровления и свидетельством того, что болезнь покинула пациента, будет факт демилитаризации и денацификации Украины.

Однако спустя два года всем стало очевидно, что прямые смыслы, которые были верными в начале операции — перестали отвечать текущему моменту СВО. Последняя, вышла за границы сухой двоичной логики: либо да, либо нет, она стала постоянно действующим фактором не только оздоровления Украины, но и оздоровления самой России. СВО, начатая вне РФ, очень скоро началась и внутри самой России. Но если на Донбассе, под Харьковом или в Северном Причерноморье это именно что военная операция в ее первоначальном смысле, то в России это, скорее, ментальное, духовное изменение населения России. И граждан, и не граждан, и русских, и не русских, и политиков, и избирателей — не важно — под воздействием частичной мобилизации,