Лейтенант Шмидт. Герой или авантюрист? (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

В данном рассказе перед нами предстает в роли полного негодяя и подлеца честный и опытный командир «Иртыша», который, кстати, достойно командовал своим транспортом во время Цусимского сражения. Надо не иметь представления об организации учета на флоте, чтобы верить истории Шмидта с затоплением балластных цистерн. Во-первых, весь принимаемый уголь обязательно учитывался, и в походном штабе вели ежедневный расход угля на кораблях эскадры. Рано или поздно, но обман с недогрузом угля бы раскрылся и тогда Ергомышева ждало как минимум разжалование, а то и каторга. Во имя чего ему надо было рисковать (я здесь не говорю уже о порядочности, чести офицера и патриотизме!)? Да, матросы устали, но идет война, и она диктует свои правила. Проверить правдивость Шмидта сегодня уже невозможно, т. к. угля, как мы знаем на «Иртыш» перед выходом загрузили столько, сколько требовалось.

Отметим, что в воспоминаниях мичмана «Иртыша» Г. Графа «Моряки», в которых он достаточно неплохо отзывается о Шмидте, так что упрекнуть его в необъективности к старшему офицеру нельзя, нет ни единого упоминания, ни о подвиге Шмидта во время буксировки «Иртыша», ни о его разногласиях и принципиальной позиции во время загрузки угля.

Биограф Шмидта пишет о Шмидте, как о военно-морском теоретике: «Служа в торговом флоте, Шмидт тщательно изучал его экономику и пришел к выводу о коммерческой невыгодности существовавших типов пароходов. «Пароход, способный дать 19 узлов скорости, – писал Шмидт, – будет сжигать при 10-узловой скорости больше угля, чем пароход, построенный для плавания с 10-узловой скоростью. Таким образом, излишняя сила машины служит источником постоянного непроизводительного расхода угля даже тогда, когда пароход не пользуется полной силой своей машины». А происходило это, по мнению Шмидта, потому, что Морское министерство, законно стремясь внести в проект каждого парохода элементы, необходимые вспомогательному крейсеру, делало это настолько неумело, что: «пароход представлял нечто среднее. Это было малодоходное коммерческое и малопригодное военное судно. Понятно, что дело, построенное на принципе «ни богу свечка, ни черту кочерга», могло жить только искусственной поддержкой извне и грозило умереть естественной смертью». Суда Российского добровольческого общества изначально строились как вспомогательные крейсера. Разумеется, для эскадренных боев такие крейсера не были приспособлены, но в качестве рейдера они очень даже озадачивали и англичан, и японцев. Так что утверждения Шмидта, как кадрового офицера, достаточно странны.

Еще одно достижение Шмидта, получившее жизнь в статьях его биографов: «Получив назначение на транспорт «Иртыш», П.П. Шмидт увидел всю неприспособленность транспорта к снабжению углем боевых кораблей в море, особенно в условиях штормовой погоды. Пытливый ум Шмидта ищет выхода и находит его. В обстоятельной докладной записке, подкрепленной цифровыми выкладками и чертежами, Шмидт подробно изложил проект приспособлений, необходимых для погрузочных работ. В записке было предусмотрено все до мельчайших деталей. Осуществление проекта требовало незначительных затрат. При этом Шмидт не забывал основного – возможности боевого использования транспорта и, в частности, его погрузочных средств для траления. «Если установить выстрела так, чтобы они могли заваливаться вперед, (то выстрела) могут своими затопленными в воду ноками служить креплением для трала; тогда мы получили бы одно приспособление, служащее двум полезным целям – выгрузке угля и взрыванию плавучих мин». Для изготовления этого немудреного приспособления для погрузки угля, по докладной записке, требовались: «1. 18 кадок опрокидывающихся для выгрузки угля, по 1 тонне вместимостью. 2. Рельсовая висячая передача угля из трюма в трюм. 3. Кранцы большие (4 штуки, весом свыше тонны, толщиной не менее 2 фут). 4. выстрела по 40 фут длиной. 5. Грузовой рей для вывода угля за борт на 30 фут от борта или удлинение двух из имеемых 4 стрел на грот-мачте». При перегрузке угля в море на волне Шмидт предлагал поставить на «Иртыше» приспособления для леерного сообщения со снабжаемыми кораблями. Предложенный Шмидтом способ передачи угля с транспорта на боевой корабль значительно сокращал время погрузки и облегчал труд матроса. Тот факт, что на 1-й и 2-й Тихоокеанских эскадрах пришлось перегрузить на корабли свыше 13 млн. пудов угля, наглядно показывает, насколько велико было практическое значение предложения Шмидта. Однако в царском флоте, где всякое проявление живой мысли беспощадно душилось бюрократами, проект Шмидта остался не реализованным».

Здесь, как обычно в истории со Шмидтом все перевернуто с ног на голову. Попытки осуществлять леерную погрузку угля, разумеется, предпринимались уже и до советов Шмидта. Но от них отказались из-за большой продолжительности этого процесса и из-за того, что леера постоянно рвались и уголь падал в море. Подобный вариант передачи грузов был освоен лишь много лет спустя, когда это позволил взросший уровень техники. О том, чтобы определить океанский пароход с огромной осадкой тралить мины – это уже за гранью разумного.

Шмидт явно тяготился своим пребыванием на транспорте. «Принимать все опасности целиком и быть в стороне от всех выгод войны – довольно жалкая роль», – писал он в одном из своих писем в этот период. Любопытно, какие «выгоды войны» имеет здесь Шмидт. Возможно награды, чины и то, к чему он больше всего стремился – славу.

Из письма сестре: «Догоним мы Рожественского, должно быть, в Зондском архипелаге и тогда уже вместе двинемся на вражеский флот, от которого, думаю, нам не посчастливится. Силы будут равные, но искусство стрельбы, конечно, на стороне японцев, которые много лет готовили свой флот к войне, а не к смотрам, как готовили мы». Так что основания для бегства с эскадры у Шмидта были уже с самого начала.

Перед отплытием вся эскадра собралась в Либаве. Там Шмидт получает письмо от жены Доменики, остававшейся с сыном в Одессе, что она ждет ребенка. Сообщение это, по воспоминаниям сестры, очень удивило Петра Петровича, т. к. он, якобы, с Доменикой уже давным-давно фактически не жил. При этом реакция Шмидта на сообщение (если верить тому, что утверждает А.П. Шмидт) была несколько не стандартная. Шмидт пишет жене, что он рад безмерно и, что если родится девочка, то назвать ее следует Катенькой.

* * *

Казалось бы, что у старшего офицера перед уходом в столь длительный поход должно быть масса дел на судне. К тому же дома его ждет беременная супруга. Но Шмидт большую часть времени проводит в развлечениях на берегу. Мало того он еще успевает еще раз "прогреметь" на всю эскадру.

То, что Шмидт выделывал, находясь в Либаве, вообще выходит за рамки обычного понимания не только поведения флотского офицера, но и за рамки поведения вообще нормального человека. Беспрестанные пьянки, драки и дебоши