Лейтенант Шмидт. Герой или авантюрист? (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

жизнь настойчиво и упорно. О лейтенанте Шмидте знал весь русский торговый флот, где на него смотрели не только как на большого знатока морского дела, но и как на опытного учителя. Попасть на судно под командование П.П. Шмидта считалось большим счастьем. «Он пользовался новейшими приемами в навигации и астрономии (любопытно, какими именно? – В.Ш.), – вспоминает о нем один из его сослуживцев (почему-то пожелавший остаться безымянным – В.Ш.), – и плавать под его командованием это была незаменимая школа, тем более что П.П. всегда, не жалея сил и времени, учил всех, как товарищ и друг. Один из его помощников, долго плававший с другими капитанами и назначенный затем на «Диану», сделав один рейс с П.П., сказал: «Он открыл мне глаза на море» (увы, фамилию восторженного помощника, которому Шмидт «открыл глаза», биограф так же почему-то скромно умалчивает. – В.Ш.). Эти слова, как нельзя лучше, показывают, как относился Шмидт к кораблевождению и как умел и любил передавать свои обширные познания морского дела». Отвага моряка лейтенанта Шмидта имела под собой крепкую базу – обширные и разносторонние познания в области морских наук, многолетнюю плавательную практику, отличное знание судна. Шмидт считал, что командир должен «слиться в единое целое с судном», которым он управляет. Без этих качеств лучше и не подниматься на командирский мостик».

Зная предшествующую морскую службу Шмидта на владивостокских блокшивах, сложно понять, откуда у него вдруг взялись столь «обширные и разносторонние познания в области морских наук, многолетняя плавательная практика и отличное знание судна». Непонятно где и когда успел Шмидт «выработать», как пишет Даниловский, столь необходимые качества моряка, как «прекрасное знание морского дела, навигации, астрономии». Возможно, он познавал все это, поглощая депрессанты в психиатрических клиниках, а может, был настолько гениален, что все знал и сам, без абсолютно не нужной ему морской практики, так сказать, был озаряем свыше!

* * *

В некоторых биографиях Шмидта встречается информация, что после аварии «Дианы» он, якобы, был назначен начальником Морского училища в Одессе, но никаких документальных подтверждений этому нет. Перед нами еще одна легенда. Почему так можно утверждать? Да потому, что снятого за аварию судна и не имеющего никакого педагогического опыта капитана вряд ли назначили бы со столь большим повышением (это за какие же заслуги?) на ответственную должность руководителя одного из самых лучших морских заведений России. Может быть, в Одессе тогда других капитанов не было? Отметим и то, что имени Шмидта нет и в перечне имен начальников Одесской мореходки. Да и кто, вообще, мог назначить на одну из престижнейших должностей в Одессе человека, состоящего под следствием. Кроме того, если бы Шмидт на самом деле был назначен начальником мореходного училища, то с началом русско-японской войны его никто никогда не призывал бы рядовым лейтенантом. Шмидт остался бы на своей должности готовить командные кадры для торгового и вспомогательного флота. Призывников хватило бы и без него. Поэтому можно утверждать с большой долей уверенности, что история с «назначением Петра Шмидта начальником одесской мореходки» – это еще одна из многочисленных легенд вокруг его имени.

Вполне возможно, что грянувшая как раз в это время русско-японская война, позволила дяде спасти своего племянника от весьма неприятного судебного разбирательства, срочно призвав его в военно-морской флот.

Крушение «Дианы» как мы знаем, произошло в ноябре 1903 года, расследование по делу аварии происходило в декабре 1903, а суд должен был произойти в январе-феврале 1904 года. Именно в том же январе 1904 года Петр Шмидт вдруг стремительно покидает Одессу и мчится в Петербург к дядюшке, с мольбой о спасении от судебной расправы. Дядюшка ждать себя, как всегда, не заставил. Да и возможность для помощи племяннику у него в тот момент была реальная. 10 апреля 1904 года циркуляром штаба Черноморского флота за № 197 лейтенант П.П. Шмидт, по случаю мобилизации, в связи с началом войны с Японией, был вновь призван из запаса на действительную службу, с зачислением в 23-й флотский экипаж. Отметим, что Шмидта зачисляют не в Черноморский экипаж, а в Балтийский.

Почему? Может все по той же причине, чтобы как можно дальше убрать его с Черного моря, где непутевому капитану грозит суд? Как бы то ни было, но Шмидт в третий раз становится военным моряком, чтобы теперь защищать морские рубежи России уже на реальной войне.

Отметим, что призыв на действительную службу происходит вопреки медицинскому диагнозу и, не смотря, на только что происходившие со Шмидтом на первых судебных заседаниях нервные приступы! Прямо мистика какая-то! Каким образом, дядя-адмирал, даже имея весьма большие связи, мог снова забрать своего припадочного племянника в военно-морской флот? Это притом, что Шмидта с его болезнью знал весь флот и что с этого флота его уже дважды изгоняли! Скорее всего, дядя мог все смог устроить из-за царившей, в первые месяцы русско-японской войны, неразберихе с призываемыми из запаса офицерами. При этом призыв Шмидта из запаса давал ему реальную возможность увильнуть из-под суда.

Неизвестно, как сложилась бы дальнейшая судьба нашего героя, удалось бы ему добиться оправдательного приговора и получить снова какую-нибудь должность в Доброфлоте, не случись в ту пору война с Японией. Вполне возможно, что его дальнейшая жизнь сложилась бы весьма заурядно, и мы никогда ничего не узнали о нем. Но все случилось, как случилось…

Глава седьмая

Либавский инцидент

27 января 1904 года вероломным нападением на Порт-Артурскую эскадру началась русско-японская война. На Балтике сразу же началась подготовка кораблей для отправки на дальневосточный театр военных действий. Как офицер запаса Шмидт был призван в действующий флот и откомандирован в Кронштадт.

Любопытно, что в советской историографической литературе, утверждалось, что за свои революционные мысли Шмидта командующий 2-й Тихоокеанской эскадрой вице-адмирал Рожественский, якобы, вначале не хотел брать его на эскадру, а потом, при первом удобном случае, списал. Увы, данный факт является даже не заблуждением, а сознательной неправдой. В ту пору никаких революционных мыслей Шмидт никому не высказывал, да и никто его за революционную деятельность с эскадры не списывал. Если имя Шмидта и стало вскоре известно командующему эскадрой, то уж никак ни в связи с пропагандой революционных идей. Об этом мы еще поговорим.

Историки советского периода, без всякого на то основания, утверждали, что П.П. Шмидт, якобы, был, чуть ли не любимейшим учеником С.О. Макарова. В таком случае, странно, почему Степан Осипович не взял «любимого ученика» в свой походный штаб, как специалиста гидрографа и капитана – знатока Дальневосточного бассейна, а взял к себе его младших