Королева. Последняя биография Елизаветы II - Эндрю Мортон

перелет, и это вызывало опасения. На всем пути следования авиалайнера через Северную Атлантику стояли британские военно-морские корабли на случай непредвиденных обстоятельств. Среди багажа королевской пары находились траурная одежда и запечатанный конверт с проектом Декларации о вступлении на престол на случай, если король скончается. Прилет в Монреаль разительно отличался от безмятежных дней относительной анонимности на Мальте. Пару приветствовала дружелюбная, но шумная 15-тысячная толпа. Напор фотографов был так велик, что осколки стеклянной лампы от перегоревшей вспышки попали на шубу принцессы. 33-дневная непрерывная гонка столь утомила принцессу, что у нее, измученной всем этим невообразимым хаосом, устроенным с наилучшими намерениями, началось подергивание правой щеки. Ей пришлось сменить улыбку на гримасу бесстрастного и вежливого интереса, за что критика не преминула обвинить ее в холодности и чрезмерной формальности. Это обескуражило принцессу, и она стала уверять свое окружение, что, напротив, именно постоянная улыбка вызвала у нее боль в челюсти. Уже тогда бесстрастная манера Елизаветы трактовалась как бесчувственность, а не как маска, скрывающая сильные эмоции. Это неверное истолкование будет преследовать ее на протяжении всего периода правления. Как объяснил бывший личный секретарь королевы лорд Мартин Чартерис, знавший ее в течение 50 лет, она боялась своих чрезмерно интенсивных эмоций, и поэтому всегда держала их в железных тисках 21.

По возвращении домой, в ноябре, принцесса с облегчением обнаружила, что король набрал вес и даже заговорил об охоте с легким ружьем. Они обсуждали планы поездки короля в Южную Африку на март 1952 года, чтобы на солнце он смог набраться сил. Король так ослабел, что рождественское обращение пришлось записывать частями, по одному предложению. Ввиду состояния здоровья короля было решено, что 31 января герцог и герцогиня Эдинбургские все-таки отправятся в давно откладываемое турне в Австралию и Новую Зеландию с остановкой в Кении.

Последний вечер перед отъездом Елизаветы семья провела в театре Друри-Лейн на мюзикле Роджерса и Хаммерстайна «Юг Тихого океана». На следующий день, 31 января, вопреки запрету докторов, король в течение получаса стоял с непокрытой головой в Лондонском аэропорту на продуваемой ветром взлетной полосе, чтобы попрощаться с любимой дочерью. «Это в его духе, – позже скажет принцесса, – он никогда не думает о себе»22. «У меня возникло предчувствие, что он в последний раз видится с дочерью, и, полагаю, он сам думал о том же»23, – заметил государственный секретарь по делам колоний лорд Чандос.

На фотографиях, сделанных во время беседы короля с Черчиллем и другими официальными лицами, Георг VI выглядел изможденным и поникшим. Эти снимки потрясли и обеспокоили общественность. Встречавшийся с наследницей в рождественские дни 1951 года лорд Кейси, австралийский министр по внешним связям, сказал жене Мэри: «Мне кажется, Елизавета не может не понимать, что практически в любой момент она может стать нашей королевой. У нее такая серьезная манера держаться, что, я полагаю, ее предупредили или она сама инстинктивно чувствует, что эта ноша в любой момент может оказаться на ее плечах». Когда он рассказал о своем впечатлении Черчиллю, тот ответил: «Да, слишком много забот для такого юного создания»24.

Возвратившись в Сандрингем во вторник 5 февраля, король был в приподнятом настроении и даже охотился в тот очень холодный, но солнечный день. Во время ужина король внимательно слушал рассказ управляющего королевскими скачками, Чарльза Мура, о его приключениях в национальном парке Абердар в Кении, в отеле Treetops. Именно в этом месте в то же самое время Елизавета с Филиппом сидели в домике, сооруженном на гигантском фиговом дереве, и в лунном свете наблюдали, как слоны, носороги и другие крупные животные подходили к водопою.

Король рано отправился на покой. Когда на следующее утро, 6 февраля, в 7:15 его камердинер Джеймс Макдональд принес королю чай, он не смог его разбудить. Раздернув портьеры, он понял, что 56-летний король мертв. Позже выяснилось, что у него произошел тромбоз коронарных артерий и оторвавшийся тромб достиг сердца. Об этом сообщили королеве, она тут же бросилась в его спальню. Он выглядел так мирно, что сначала королева подумала, что муж крепко спит. Но затем до ее сознания дошла правда. Она с минуту постояла у изголовья его постели и поцеловала мужа в лоб. Затем королева пошла к младшей дочери, чтобы сообщить ей ужасную новость. Тут же пришла в действие операция под названием «Уголок Гайд-парка». Для придворных в Букингемском дворце и для высших государственных чинов эта кодовая фраза означала, что король умер.

А в Кении в это время небо переливалось нежно-голубыми оттенками, и атмосфера вокруг Елизаветы была пропитана почти сверхъестественной магией. Она с восторгом любовалась невероятным многоцветным пейзажем. Вдруг над ней закружился великолепный орел-крикун; затем он спикировал вниз, как бы отдавая ей честь, и исчез из поля зрения. Майк Паркер считал этот эпизод необъяснимым, и воспоминания о нем преследовали его долгое время. Не имея никаких средств коммуникации, Елизавета пребывала в блаженном неведении о развернувшейся в Сандрингеме драме.

Накануне вечером маленькая компания, собравшаяся при свете керосиновой лампы, внимательно слушала Елизавету, которая рассказывала об отце и о его борьбе с болезнью. Принцесса вспомнила один эпизод, когда король приложил трость к плечу и сказал: «Полагаю, теперь я могу стрелять»25. Принцесса очень надеялась, что его предстоящий визит в Южную Африку поможет ему полностью поправиться к тому времени, как она вернется домой.

После завтрака вся компания вернулась в Лодж Сагана – резиденцию, подаренную кенийцами Елизавете с мужем к свадьбе. Принцесса села писать письмо родителям, с восторгом описывая прошлую ночь. Филипп отдыхал перед предстоящей рыбалкой на форель. В коридоре зазвонил телефон, и на звонок ответил Майкл Паркер. То, что он услышал в трубке, пригвоздило его к месту. Звонил личный секретарь принцессы Мартин Чартерис, который остановился в местном отеле. Он услышал от журналистов, что лондонские информационные агентства сообщают о смерти короля.

Первой реакцией Паркера было разбудить принца Филиппа. Но все же он тихо вернулся в свою комнату и включил коротковолновый приемник. Только услышав подтверждение новости по радио, он пошел к герцогу. Получив известие, Филипп взглянул на Паркера так, как будто перед ним рухнул мир. Он представил себе все последствия кончины Георга VI. Потом он взял себя в руки, вошел в комнату Елизаветы и повел ее на прогулку. Там, в пронизанном солнечными лучами саду, под мягкое журчание ручья, она узнала о смерти отца и о том, что отныне она – королева.

Реакция Елизаветы ярко характеризует личность молодой 25-летней женщины, которая только что унаследовала корону. Она оставалась так