Королева. Последняя биография Елизаветы II - Эндрю Мортон

мать и сестру и без посторонних попрощаться с отцом. Как только Елизавета прибыла в норфолкское поместье, раскинувшееся на 20 000 акров земли, первым делом она направилась в спальню отца, находившуюся на первом этаже. Здесь стоял простой гроб из дуба, вырезанный из единого ствола за несколько месяцев до кончины короля. Стоя над гробом отца, Елизавета молча дала обет, что будет следовать по его стопам и заслужит его гордость. Хотя сделать это будет непросто. Несмотря на уроки по конституционной истории с сэром Генри Мартеном и ограниченные сведения, полученные от самого отца, королева все же чувствовала свою неготовность к новой роли. Впрочем, если поразмыслить, ее великая предшественница Елизавета I тоже взошла на престол в 25 лет.

В те неспокойные дни, в отсутствие отца, королева смогла опереться на опытного и решительного личного секретаря Томми Ласселса, на мужа и, конечно, на Черчилля. Елизавета отбросила свои сомнения в сторону, так как знала, что в оставшемся семейном трио ей надлежало стать самой сильной ради матери и сестры, которым, как она позже призналась, «труднее удавалось справиться с горем; будущее им, должно быть, казалось пустым. У меня же были работа и семья, которые требовали моего внимания»6.

Король Георг VI и его супруга олицетворяли надежду и единство во время войны. Они дополняли друг друга. Королева Елизавета, ставшая теперь королевой-матерью, полагалась на «мудрость, принципиальность и отвагу» своего мужа, тогда как он нуждался в ее доверии и поддержке7. А теперь она осталась одна и чувствовала свою никчемность и пустоту, ее скорбь «не поддавалась описанию»8.

Сестра Елизаветы тоже пребывала в отчаянии. Король, будучи сам вторым ребенком в семье, всегда чувствовал слабость к своей младшей дочери. Он называл Маргарет своей «радостью», а Елизавету – своей «гордостью». Любящий отец, веселый товарищ и мудрый советчик, он представлял для Маргарет центр вселенной. В свою очередь, она могла успокоить его в дни болезни, когда он особенно был подвержен приступам гнева. Маргарет испытывала «ужасное чувство пребывания в черной дыре», пытаясь примириться с потерей первого из близких ей людей 9. Она благодарила подругу Веронику Маклин «за поддержку в это мучительное время» и добавляла: «Радостно думать, что ему хорошо на небесах, далеко от всего, что может причинить ему боль, и скоро мы почувствуем, что он ближе к нам, чем когда бы то ни было»10. Но даже ее вера – а Маргарет, как и сестра, хорошо знала Библию и часто обращалась к ней, – не могла помочь. В ее душе царила пустота, она ощущала себя в замкнутом круге, сильно похудела и, кроме того, пристрастилась к успокоительным, алкоголю и сигаретам.

Елизавета чувствовала свою вину и беспомощность, но она не могла проявить слабость. Она понимала, что ее муж-моряк тоже находился в трудном положении. Безусловно, он переживал потерю тестя, но, кроме того, смерть короля вынуждала его поставить крест на карьере, которая как раз находилась на взлете. Он брал отпуска, чтобы сопровождать принцессу в заграничных поездках, но это не имело большого значения, – ведь он полагал, что впереди у него еще около 20 лет морской карьеры до выхода в запас. По словам его кузины Памелы Маунтбеттен, пара рассчитывала пожить нормальной жизнью лет до 50 11. Такого короткого срока в четыре года Филипп никак не ожидал, и теперь ему приходилось отказываться от честолюбивых планов. Он становился подданным своей жены, обязанным всегда находиться на два шага позади нее.

Конечно, голову Елизаветы украшала корона, но главой своего дома она не была. Там правил Филипп. Такой порядок был заведен с самого начала. Но теперь, когда Елизавета стала монархом, это стало еще более очевидным. Он не только распоряжался в их домашнем мире, но и руководил детьми, которые обращались к нему первому со своими делами. «Он был боссом, – сказал мне его бывший близкий помощник. – Она передала ему решение всех семейных и домашних дел. Но всего того, что касалось короны, включая красный ящик, он не касался»12.

15 февраля перед похоронами королева провела непростую встречу с семейной «паршивой овцой» – герцогом Виндзорским. Дворец не спешил сообщать ему о смерти брата. Герцог находился в тот момент в Нью-Йорке и узнал о его кончине из прессы. Он в одиночку отправился в Англию, так как понимал, что его жена не могла рассчитывать на теплый прием у тех, кто теперь управлял страной. Главная цель его поездки состояла в попытке сохранить ежегодное пособие в размере £10 000 (около $380 000 в 2021 году), которое было ему назначено покойным братом. Герцог ожидал снисходительности от новой королевы, но его ожидало жестокое разочарование. Одним из первых распоряжений его племянницы в качестве монарха было лишение его этого пособия, что стало для него чувствительным ударом. Потерпев фиаско, герцог Винзор писал жене: «Какой ужас даже в этом зависеть от этих сук, у которых лед вместо крови»13. Нельзя сказать, что он жил в нищете, ведь он получил почти $2 миллиона за свои мемуары «История короля», опубликованные в 1951 году. Ни для кого не стало новостью, что смерть короля не отменила ссылку герцога и не прекратила семейную вражду, которая продолжалась почти до дня его смерти. Холодным зимним днем бывший король все-таки сопровождал похоронный кортеж в Вестминстерское аббатство. Архиепископ Кентерберийский Джеффри Фишер в надгробной речи, транслировавшейся по радио, заметил, что у короля при жизни было два образцовых брака: один с королевой, другой – «с его народом»14. Один из присутствовавших на похоронах заметил: «Ему отдали дань большого уважения в той же мере, что и нам самим. Потому что Георг VI – это мы. Он – это мы, а мы – это он. Он олицетворял все то, что есть лучшего в британцах, и мы это понимаем»15.

Вне всякого сомнения, траурная церемония приобрела общенациональный размах: в доках были опущены стрелы кранов, флаги – приспущены, транспорт – остановлен, спортивные соревнования – отменены. Поверх гроба лежал венок из белых цветов от Елизаветы с простой и трогательной надписью: «Папе от Лилибет». Надпись сестры на другом венке была такой же скромной: «Дорогому папе от вечно любящей его Маргарет».

С того времени у королевы вошло в привычку: если она сомневалась в решении какого-либо вопроса, она обращалась к тому, как поступал в аналогичных ситуациях отец. Если покойный король считал, что так правильно, значит, для нее это тоже подходило. Отец стал высшим судьей Елизаветы II, молча наблюдавшим из-за ее плеча, ведь ей приходилось теперь решать так много непростых