Нелепая смерть. Загадочные и трагичные истории из практики патологоанатома - Мишель Уильямс

Глава 29

Моей первой самостоятельной аутопсией для судебной экспертизы стало вскрытие тела миссис Элис Тейлор-Уэллс из Амбер-Корт.

Я уже упоминала, что этот дом престарелых пользовался дурной славой. В течение года к нам регулярно поступали его обитатели, и все они выглядели хуже некуда. Когда ноябрьским вечером миссис Тейлор-Уэллс привезли из ритуальной конторы, переложить ее тело на каталку без труда сумел один человек. Сразу было видно, что она легка как перышко. Когда Грэм расстегнул мешок, в ноздри нам ударил запах. Грэм сморщился, да и меня перекосило. Нет, это было не разложение, но воняло не менее ужасно. Я недоуменно посмотрела на Грэма, а он пояснил:

— Пролежни.

Пролежни у бедной старушки были чудовищными. Грэм с легкостью повернул ее на бок, и я увидела в основании позвоночника зияющую дыру шириной дюйма четыре. Повязки слетели, и обнажились кости.

— Господи Боже, — прошептала я, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.

Плоть была влажной и осклизлой, все тело было покрыто серо-желтым гноем. Пролежень оказался не единственным, обнаружились и другие — на правом бедре, на пятках.

— Чертов Амбер-Корт! — выругался Грэм.

Через несколько минут раздался звонок. Я взяла трубку и услышала голос Билла Баксфорда. На сей раз он был не слишком веселым:

— Я насчет миссис Тейлор-Уэллс.

Клайв взял несколько отгулов, и за старшего был Грэм. Я передала трубку ему. Грэм внимательно слушал, периодически поглядывая на часы и повторяя: «Хорошо, хорошо». Закончив, он сказал:

— Родственники недовольны тем, как за ней ухаживали. Коронер уже сыт этим по горло. Будет судебно-медицинская экспертиза.

Мне сразу подурнело. Сегодня дежурила я, стало быть, это бремя ляжет на мои плечи.

— Когда их ждать?

— Патологоанатом должен быть к семи. На твоем месте я бы съездил домой. Отдохни, попей чайку. Потом возвращайся. Все будет в порядке, не переживай. Если что, звони мне в любое время.

В нашем графстве было четыре судмедэксперта. Трое из них были людьми адекватными, но вот с четвертым могли возникнуть проблемы. Стоит ли говорить, что в тот вечер я вытянула короткую спичку, и на мою долю выпал небезызвестный профессор Ранульф Твигворт. Это седеющий, очень высокий мужчина, сутулый из-за своего роста. Он весьма дружелюбен и общителен. Но внешность обманчива: на деле это весьма высокомерный субъект и крайний шовинист. Он твердо убежден, что он умнее, прекраснее и значительнее всех. Он откровенно презирал нас, работников морга. Я чувствовала, что он считает нас «падальщиками», низшим звеном пищевой цепи. Клайв его недолюбливал, хотя держался с ним вежливо. До сегодняшнего дня профессор не обращал на меня внимания, но в его присутствии я все равно ощущала себя ничтожеством. Он обладал способностью унижать людей, даже мило им улыбаясь. Сразу становилось ясно, что, если бы обстоятельства не вынудили его работать с тобой, он никогда бы не удостоил тебя даже взгляда. Зная, что ждет меня этим вечером, я решила хорошенько подготовиться.

Утешало лишь то, что профессор был первоклассным патологоанатомом.

Настоящее судебное вскрытие сродни представлению в кукольном театре — множество людей выполняют свои функции, а патологоанатом-кукловод дергает за ниточки. Криминалист по его указанию делает фотографии, полицейские отвечают на его вопросы, санитар подает инструменты, сосуды, шприцы и стекла, а затем маркирует взятые образцы. Если вскрытие связано с риском — например, умерший был болен СПИДом или гепатитом, — то присутствует второй санитар, который не прикасается к телу, а выполняет иные поручения.

Работать с миссис Тейлор-Уэллс было не столь увлекательно, как с убитой владелицей пансиона. Это была невзрачная старушка, которая умерла в доме престарелых, где умирали многие, подобные ей. Выглядела она так, словно прибыла из концлагеря. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, как образцово за ней ухаживали. Таким образом, полиция была здесь не нужна, и профессор Твигворт работал в одиночку — с ним остались лишь я и Билл.

В определенном отношении судебное вскрытие для санитаров проще, чем обычное, по запросу коронера. Эвисцерацию проводит сам патологоанатом, а нам нужно лишь поработать с черепом. Однако проблема в том, что патологоанатомы кромсают тела как хотят, что осложняет восстановление. Иногда они снимают почти всю кожу, в том числе и с лица, и вернуть ее обратно бывает крайне сложно — наложение швов занимает несколько часов. Профессор Твигворт не изменил себе — располосовал все синяки и пролежни, нимало не заботясь, что мне придется восстанавливать тело бедной старушки. Когда он закончил и занялся органами, я посмотрела на царящий вокруг бардак, и у меня опустились руки. Я уже хотела бежать звонить Грэму, но потом решила все-таки справиться сама. Мне припомнилось, что Клайв хоть и считал меня хорошим санитаром, но все же относился ко мне снисходительно, и я решила, что сейчас мне представился отличный шанс не ударить лицом в грязь.

Профессор Твигворт все это время разражался идиотскими сентенциями, очень не смешно шутил и позволял себе пошлые двусмысленности. Очевидно, он полагал, что я, глупая баба, должна начать кипятком писать от того, что он удостоил меня своего высочайшего внимания. Я искала возможности поставить его на место. Билл Баксфорд посмеивался его шуточкам — впрочем, не могу его за это упрекнуть.

Профессор Твигворт работал часа три. Он забрал образцы большинства органов, мазки с пролежней, а также из носа и горла. Я уже взяла образец мочи, поэтому спросила:

— Вам нужны анализы крови?

— Ну а как же, — насмешливо произнес он.

Я заранее приготовила оборудование, которое могло понадобиться при вскрытии, поэтому теперь взяла стерильный сосуд и принялась массировать бедра мертвой старушки, чтобы нацедить из нее крови. Когда я приступила, профессор громко сказал, обращаясь к Биллу:

— Вот бы она мне поделала так.

Я вспыхнула. Хорошо, что маска скрывала лицо. Я опустила глаза, чтобы он не видел моей ярости. Да что он о себе возомнил?! Я продолжала работать. Через пару минут занялась вторым бедром. Я нацедила около 20 миллилитров крови, этого было более чем достаточно. Я тщательно пометила все образцы, а профессор Твигворт закончил свои записи и направился в раздевалку.

— Билл, я закончил, — громко сказал он.

Повернувшись ко мне, он подмигнул:

— Через пять минут можешь потереть мне спинку, Франческа.

Лучше бы он этого не говорил. Я сначала жутко смутилась, у меня перехватило дыхание, и я не смогла высказать ему все, что думаю. Чтобы собраться, я окинула взглядом секционную. Стены и пол были в крови. Органы из двух тазов