Нелепая смерть. Загадочные и трагичные истории из практики патологоанатома - Мишель Уильямс

Глава 28

Стояла прекрасная погода, и хотя день пошел на убыль, было ощущение, что лето еще надолго с нами. Мы получили запрос по факсу от Билла Баксфорда на вскрытие тела Мартина Уокера. Работы в последние дни было немного, чему я была несказанно рада, учитывая, что Грэм взял отпуск. Грэм, как обычно, никуда не уехал. Он либо стрелял дичь, либо готовил ее, а в свободное от убийств время занимался ремонтом. Клайв говорил, что Грэм так часто перекрашивает свою гостиную, что ее площадь уже уменьшилась на пару футов.

Не говоря ни слова, Клайв передал мне запрос. Ознакомившись, я не знала, смеяться мне или плакать. У меня в буквальном смысле слова отвисла челюсть.

— Сельское хозяйство — опасный бизнес, — пожал плечами Клайв.

Я снова посмотрела на запрос, потом кивнула:

— Похоже на то.

В нашем графстве основной род занятий — фермерство. Значительная часть земель находится в обороте, однако поля испещрены бесчисленными тропками. Согласно информации Билла, у мистера Уокера была собака (порода не уточнялась), и он выгуливал ее по утрам и вечерам. Маршруты выбирал самые разные. Вчера выдался солнечный день, и он решил прогуляться по кукурузному полю близ Эшмера. Перед прогулкой Мартин влил в себя несколько пинт пива. Припекало, и он решил немного передохнуть, а собаку отпустил побегать. Он прилег на землю и потихоньку отключился. И вот тут началась уборка кукурузы. Все могло обойтись — ведь комбайн шумел и мог разбудить даже пьяного. Беда в том, что Мартин был глух как тетерев и продолжал безмятежно спать.

Когда мистера Уокера доставили, я выходила за сэндвичами. К моему возвращению Клайв уже принял тело и раскрыл патологоанатомический мешок. Мне сразу стало очевидно, что бутерброд с сыром и ветчиной мне сегодня не пригодится.

— Черт возьми, как же это было больно, — морщась, произнес Клайв.

С этим было трудно спорить. Несчастный угодил в комбайн, и тот обошелся с ним совершенно беспощадно. Сначала раздавил, потом разрезал, потом расплющил. Левая рука была почти оторвана, а на бедрах зияли глубокие разрезы, через которые виднелись сломанные кости. Грудина была раздроблена, кишки выползли из распоротого живота. Картинка была кошмарной, однако истинный ужас являла собой голова. Я только так говорю — «голова» — на деле передо мной лежало нечто, чему не место не только на человеческих плечах, но и в самом страшном сне. То, что осталось от мозга мистера Уокера, находилось в пакете у него между ног. Череп был раздавлен в лепешку. Я старалась не думать, что глаза несчастного оказались по разные стороны этого костяного блина, как у рыбы, но никак не могла избавиться от этой мысли, которая была даже смешной.

Наверное, я была белее снега, потому что Клайв спросил:

— Порядок, Шелли?

Я кивнула, сделала глубокий вдох и при этом подумала, что, когда видишь подобное, бесполезно убеждать себя, что все в порядке, лучше смириться. Клайв кивнул — он всегда говорил, что в морге излишне геройствовать, и раз уж я сказала, что все в порядке, пусть так и будет.

Прибыл Питер Гиллард. Когда он поинтересовался, что его ждет, Клайв без лишних слов повел его в секционную, где на столе ждал мистер Уокер. Я отправилась за ними, чтобы посмотреть на реакцию Питера. Зрелище того стоило — патологоанатом и подпрыгнул, и закричал. Потом, взяв себя в руки, обошел несколько раз вокруг тела и спросил Клайва:

— И какова же, по-вашему, причина смерти?

Трудно было понять, шутит он или говорит серьезно.

Процедура вскрытия в подобных случаях довольно проста, поскольку вопросов относительно причины смерти не возникает. Нужно лишь составить перечень травм и убедиться, что смерть произошла не в результате болезни. Поскольку мистеру Уокеру было всего сорок два, Питер Гиллард быстро установил, что дело тут не в болезнях. Таким образом, причиной смерти стали «множественные травмы». Оставалось лишь забрать образцы для токсикологической лаборатории. Это стандартная процедура при несчастных случаях: нужно установить, сколько алкоголя или наркотиков употребил погибший и не являются ли они прямой причиной смерти.

Вскрытие вместе с доктором Гиллардом проводил Клайв. Он заранее взял на анализ мочу, и теперь, когда внутренняя полость тела была пуста, можно было забирать кровь. Для этого я держала пустую стерильную склянку под тазом мертвеца ниже подвздошных сосудов, а Клайв массировал сначала левое, а затем правое бедро, чтобы полилась кровь. Я наклеила ярлыки на образцы крови и мочи и поместила их в нижний отсек одного из холодильников.

Питер Гиллард закончил свою часть работы. Наша же еще только начиналась. Пока патологоанатом описывал свои выводы, я сложила внутренние органы в пластиковый пакет и поместила в брюшную полость. Пока я отмывала стол, за которым работал Питер (он был довольно аккуратен — кровь, по крайней мере, не брызнула в потолок), Клайв зашивал тело.

Доктор Гиллард ушел (некоторые врачи идут в душ, другие просто переодеваются, чтобы потом выпить с нами кофе). Он отправился в лабораторию обрабатывать образцы, а нам предстояло еще много работы с умершим. Мы с Клайвом стояли возле трупа мистера Уокера и думали, что тут можно сделать. Значительную часть повреждений можно скрыть покрывалом, но ведь родственники наверняка пожелают проститься с этим человеком, и тогда придется иметь дело с его головой. Я боялась даже представить их реакцию, когда они увидят Мартина таким.

— Его ведь никак не привести в порядок? — спросила я.

Клайв был верен себе: он улыбнулся, подмигнул и сказал:

— Поглядим.

В его мастерстве я не сомневалась. Как-никак двадцать шесть лет латает покойников. Я в сравнении с ним просто соплюха. То, что мне довелось наблюдать в течение следующего часа, было поистине завораживающе. Хорошо, что мне удалось удержаться от реплик типа «Это невозможно!» Клайв предельно сконцентрировался (он классно это умел) и за пятьдесят пять минут непрерывной работы сумел превратить расплющенный блин плоти, который некогда был головой Мартина, в довольно точное подобие человеческого лица. Он набил реконструированный череп ватой, ювелирно собрал мозаику из лицевых костей и искусно наложил швы. Едва ли Мартин Уокер взял бы приз в десять фунтов на конкурсе красоты в «Монополии», но в полумраке прощального зала и под стеклом он будет смотреться вполне пристойно.

Ближе к вечеру позвонил Билл Баксфорд — ему нужно было назначить опознание. Когда раздался звонок, мы в кабинете наслаждались заслуженным кофе. Разговор был коротким. Положив трубку, Клайв взглянул на меня.

— Можно больше не беспокоиться, — сказал он.

— О чем?

— О собаке. Пес в порядке. Увидев приближающийся