Проклятый Лекарь. Том 7 - Виктор Молотов

— Доктор Пирогов! — раздался истошный крик из соседней палаты. — Давление падает! Шестьдесят на сорок! Пульс сто восемьдесят! Начинается фибрилляция!

Черт! Внутреннее кровотечение — частый побочный эффект тромболизиса. Альтеплаза растворяет не только патологические тромбы, но может повредить и нормальную свертываемость.

— Адреналин! — крикнул я, не прерывая процесс вытягивания энергии. — Ноль целых одна десятая миллиграмма внутривенно! И готовьте аминокапроновую кислоту — антифибринолитик!

— Но это остановит тромболизис! — запаниковал Смирнов.

— Сначала стабилизируйте давление! Потом введите половинную дозу Альтеплазы, потом аминокапронку! Балансируйте!

Хождение по лезвию бритвы. Слишком много тромболитика — кровотечение. Слишком мало — тромб не растворится. Нужен идеальный баланс.

Продолжал вытягивать энергию из целителей. Варвара покачнулась — взял слишком резко. Ослабил хватку на ее ауре, переключился больше на Ольгу.

Шар света над головой уже стал размером с футбольный мяч. Золотистый, пульсирующий в ритме сердцебиения. Но я чувствовал тьму внутри Анны — семя пустило корни глубоко, опутало сердце ее души черными нитями.

— Давление восемьдесят на шестьдесят! — крикнул Смирнов. — Поднимается! Но на ЭКГ странности!

— Какие странности? — спокойно уточнил я, сейчас необходимо мыслить четко.

— Желудочковая экстрасистолия! Частая! Это предвестник фибрилляции!

И словно в подтверждение его слов, монитор Анны взвыл сиреной. Фибрилляция желудочков — хаотичное сокращение сердечной мышцы. Сердце не качает кровь, а просто дрожит. Клиническая смерть.

— Нет! Нет! — Ольга попыталась вырваться из круга, броситься к дефибриллятору.

— СТОЯТЬ! — рявкнул я голосом, от которого задрожали стекла. — Не разрывать круг! Это приказ!

Два пациента умирают одновременно. У меня есть собранная энергия — большой золотой шар. Но если использую ее на одном, второй умрет. Если разделю пополам — может не хватить ни на кого. Что делать?

А что, если не делить? Что, если использовать одну энергию дважды? Невозможно? А кто сказал, что невозможно? Я — Архилич Темных Земель! Я переписывал законы некромантии! Неужели я не смогу обойти ограничения?

Разделил шар света на две неравные части. Две трети преобразовал в тончайший луч, острый как скальпель, и направил в грудь Анны. Не в физическое сердце — в астральное, в самый центр души, где гнездилось семя тьмы.

Оставшуюся треть отправил в соседнюю палату. Но не в пациента — это было бы бесполезно. В доктора Смирнова!

— Владимир Петрович! — заорал я. — Внутрисердечная инъекция! Адреналин прямо в миокард! Правый желудочек, четвертое межреберье! СЕЙЧАС!

Смирнов, ведомый моей энергией, двигался как в трансе. Мышечная память хирурга плюс магическое усиление. Схватил десятикубовый шприц, набрал адреналин, воткнул иглу между ребрами. Идеальный угол, идеальная глубина — прямо в толщу сердечной мышцы.

— Ввожу! — крикнул он и нажал на поршень.

Одновременно я выжигал семя тьмы из души Анны. Золотой луч врезался в черный клубок, и тот зашипел, как раскаленное железо в воде. Запахло серой и гнилью.

Семя сопротивлялось. Цеплялось корнями за душу, пыталось укрыться глубже, растечься по энергетическим каналам. Но концентрированная Жива была для него как кислота.

— Есть ритм! — заорал Смирнов. — Синусовый ритм! Пациент стабилизируется!

Монитор Анны запищал реже. Сердце заработало — сначала хаотично, потом все ровнее.

Но семя еще держалось. Последний, самый глубокий корень. Вплетенный в самую основу души.

Энергия заканчивается. Целители на пределе — Варвара уже серая, Ольга покачивается, интерны еле стоят. Еще немного, и кто-то упадет. А семя все еще там. Нужно больше силы. Но где ее взять?

И тут произошло чудо.

Светлана — простая медсестра, которая пять минут назад не знала о своем даре — вдруг вспыхнула, как маленькое солнце. Ее аура из белой стала ослепительно-золотой.

— Я… я чувствую! — воскликнула она, и в ее голосе был восторг первооткрывателя. — Я чувствую силу! Она во мне! Она всегда была во мне! Я могу помочь!

Поток чистейшей энергии хлынул из нее. Нетронутый дар, пробужденный кризисом. Как гейзер, прорвавшийся сквозь земную кору.

Я подхватил этот поток, сформировал в копье и вонзил в последний корень семени тьмы.

Семя взвыло — беззвучно, на уровне души. Корень оборвался, и вся черная конструкция рассыпалась в прах. Астральный ветер развеял остатки.

Анна глубоко вздохнула. Первый полноценный вдох за последние часы. Цвет вернулся на ее щеки.

— Готово! — выдохнул я и рухнул на колени.

Целители попадали кто куда. Варвара грузно опустилась прямо на пол, не заботясь о стерильности. Ольга привалилась к стене, сползая по ней. Интерны держались друг за друга, чтобы не упасть.

Только Светлана осталась стоять. Смотрела на свои руки с абсолютным потрясением:

— Мы… мы сделали это? Мы правда извлекли семя тьмы?

— Вы сделали, — поправил я, пытаясь отдышаться. — Я просто дирижировал. Оркестр играли вы.

Из соседней палаты вышел Смирнов. Рубашка под халатом промокла насквозь, лицо красное, но глаза сияют триумфом:

— Пациент стабилен! Полностью! Тромб растворился, кровоток восстановлен! Кишечник получает питание! Судороги прекратились!

— Отлично, — я попытался встать, но ноги подкосились. — Переведите его в обычную палату через час. Наблюдайте сутки, антибиотики широкого спектра для профилактики, потом домой.

— Но как вы… как я… — Смирнов потряс руками. — Я же никогда не делал внутрисердечных инъекций! Это высший пилотаж! Это уровень кардиохирурга!

— Теперь делали. Поздравляю с повышением квалификации.

Он не помнит, что я усиливал его способности. Магическая амнезия — побочный эффект. И правильно. Пусть думает, что справился сам. Это поднимет его самооценку и сделает лучшим врачом.

Сомов вошел в палату и помог мне подняться на ноги:

— Святослав Игоревич, это было… у меня нет слов! Невероятно! Невозможно! Вы спасли двух безнадежных пациентов одновременно! Вы извлекли семя тьмы, что считается невозможным! Вы… вы гений!

— Я уставший гений, — пробормотал я. — Который хочет есть и спать. Желательно одновременно.

— Это нормально! Энергетическое истощение! Вам нужен отдых!

— А пациентам нужен уход. Проследите, чтобы все было сделано правильно.

Я сидел в коридоре на неудобной больничной кушетке — зеленый дерматин, набитый чем-то твердым. Целители разбрелись — кто домой отсыпаться, кто на рабочие места. Только Светлана осталась, хлопотала вокруг Анны — проверяла капельницы, поправляла одеяло, измеряла пульс.

И тут я почувствовал ЭТО.

Поток Живы, вливающийся в мой опустошенный Сосуд. Теплый, приятный, как глоток воды в пустыне.

Первая волна — от пациента Смирнова. Точнее, от его родителей. Они примчались в палату, узнали, что сын будет жить, и их благодарность преобразовалась