Российский колокол №3-4 2020 - Коллектив авторов

в мнении о том, что присутствие в их семье семнадцатилетней Лилит самым благоприятным образом украшает их жизнь. Однажды среди ночи Розалия Самойловна вошла в спальню Лилит, когда там находился Меер, и легла вместе с ними. Утром следующего дня счастливые любовники живо обсуждали детали ночного торжества плоти, а Розалия Самойловна заявила, что любовный квадрат – это лучшее изобретение египтян, недаром в память об этом они построили пирамиды на окраине Каира, на плато Гиза. С этого дня их жизнь превратилась в бесконечный веселый праздник. За неделю до отъезда в Москву, однажды за завтраком, Розалия Самойловна поделилась своими впечатлениями о ситуации в СССР и сказала, что в связи с новой должностью Меера он будет под постоянным контролем НКВД и они не смогут беспрепятственно выезжать за границу. От греха подальше надо закрыть свои счета в Цюрихе, а деньги перевести на другое имя и другой счет. Меер вместе с Лилит должны завтра утром выехать в Цюрих и посетить банк. Лилит возразила против такого решения, но супруги Левенсон были непреклонны. Через два дня Лилит Тонинадер имела на своем счету в Кантональном банке Цюриха 367 224 швейцарских франка. Сидя дома на кухне, Лилит с каменным лицом и глазами, полными слез, дрожащим голосом торжественно поклялась собственной жизнью, что никогда не притронется к этим деньгам без разрешения Меера и Розалии Левенсон. Однако она опасалась, что дорогие ее сердцу люди однажды перестанут ей доверять. После этих слов Лилит закрыла ладонями лицо и разрыдалась на руках Розалии Самойловны, которая всячески пыталась ее успокоить. Безутешная Лилит сквозь руки и слезы все время бормотала бессвязные слова об ее ответственности перед ними. Она была на грани истерики. Розалия заставила Лилит выпить большую рюмку коньяку, а Меер на руках отнес засыпающую девушку в ее спальню. Через пять минут он вернулся к жене на кухню:

– Я уложил ее спать. Не будем тревожить. Сегодня у нее был трудный день, пусть выспится.

– Если бы я не видела это сама, я бы никогда не поверила, что на земле есть люди с такой кристально чистой душой. В жизни так много грязи, мы должны всячески беречь и защищать ангела-Лилит.

– Ты права, она настоящий ангел, и нам ее послал Бог.

По возвращении в Москву Лилит с энтузиазмом принялась за реализацию своей части общего плана. У нее ушло три месяца на то, чтобы объехать доходные регионы СССР. Для Лилит не было ни одной безрезультатной встречи, ни одного безрезультатного дня. Проститутки из зависти и страха писали доносы на младших офицеров НКВД и друг на друга. Воры-оценщики из страха также писали доносы на младших офицеров НКВД и друг на друга. Младшие офицеры НКВД писали доносы на старших офицеров НКВД и друг на друга. За первые три месяца Лилит сформировала подробное досье практически на каждого человека, находящегося в поле интересов Торгсина, включая чиновников высших эшелонов власти. Обсудив накопленный материал, двойняшки Тонинадер решили продавать компромат особенно одиозным фигурантам. Как правило, покупатели компромата платили драгоценностями, когда-то изъятыми у населения.

Проект «Торгсин» превзошел все самые смелые ожидания его участников. К концу 1935 года уникальные произведения ювелирного искусства и бесценный антиквариат широким потоком со всей страны поплыли на секретный склад в Москве. Здесь все поступления сортировались, упаковывались в специальные ящики, маркированные под свиную тушенку, и с целью безопасности отправлялись военным грузовиком вместе с сопроводительными документами на адрес Псковского пограничного округа. Не доходя до адресата, на советско-финской границе ящики нелегально переправлялись в Хельсинки. Здесь они переупаковывались и с экспедитором пассажирского поезда доставлялись в Цюрих. Далее – автомобилем в Кантональный банк, где помещались в хранилище, открытое на имя Лилит Натановны Тонинадер.

Транспортная схема работала безупречно, однако Тонинадеры считали, что в любом преступном синдикате важнее всего не то, как начать дело, а то, как не упустить время выйти из него. Поэтому через год своей деятельности, в декабре 1935 года, они анонимно направили в Наркомат внешней торговли, на имя Аркадия Павловича Розенгольца, и в НКВД Еноху Гершеновичу Ягоде обширный доклад о злоупотреблениях в объединении Торгсин. Через месяц Торгсин был ликвидирован, а по стране прокатилась волна арестов бывших сотрудников. Меера Абрамовича удалось спасти, его перевели на должность заместителя наркома внешней торговли. Через год новое анонимное письмо было отправлено на имя товарища Сталина.

На квартиру Левенсона офицеры НКВД явились, как обычно, ночью, предъявили ордер на обыск и пригласили понятых. К четырем часам утра обыск закончили и увели несчастного Меера Абрамовича в полной прострации, с узелком в руках. Розалия Самойловна тотчас позвонила на квартиру Тонинадера, трубку взял Петр:

– Алло, слушаю.

– Это я.

– Здравствуй, дорогая моя, что случилось? – это был глупый вопрос, потому что звонить в четыре часа утра можно только тогда, когда вас посетили люди из НКВД, но Розалия Самойловна исправила эту оплошность любовника:

– Ничего не случилось, просто очень соскучилась. Моя подруга приглашает нас в лес по грибы, – она сделала ударение на слове «нас». За годы советской власти, опасаясь ушей НКВД, москвичи научились разговаривать друг с другом на птичьем языке. Петр понял, что Левенсона арестовали и Розалия просит приехать его и Лилит на известную им пустую дачу ее подруги.

– Хорошо. Я перезвоню ближе к обеду, – это означало, что они приедут на дачу к обеду. Петр положил трубку и посмотрел на проснувшуюся Лилит: – Помочь Мееру она уже не сможет. Через недельку придут за ней и пошлют в Караганду, в «АЛЖИР», по 58-й статье – лет на десять без права переписки. Скорее всего, она хочет уехать в Цюрих, забрать деньги и остаться на Западе. Надо срочно ей помочь. Милая моя, приготовь мне кофе, у нас будет хлопотный день.

Лилит внимательно посмотрела на брата, понимающе кивнула и пошла готовить кофе.

В полдень возбужденная Лилит буквально влетела на дачу, где их ждала Розалия Самойловна, и с порога бросилась ей в объятья:

– Я все знаю, мне рассказал Петр. Он едет машиной и будет через час. Я примчалась электричкой, как только смогла. Держись, милая, мы что-нибудь придумаем, все будет хорошо! – Лилит, держа в ладонях лицо растерявшейся Розалии Самойловны, жарко целовала ее глаза, лоб, нос, губы. Она намеревалась что-то сказать Лилит, но не успела, как ее рот уже был закрыт долгим и упоительным французским поцелуем. Вожделение вскружило Розалии Самойловне голову, и она буквально рухнула на диван, увлекая за собой Лилит.

Петр вошел в комнату, как обычно, без стука. На диване воедино сплелись два голых,