Кто придумал землю? Путеводитель по геофилософии от Делёза и Деррида до Агамбена и Латура - Максимилиан Неаполитанский

путешественник. Представим метафору: мы идем, но не движемся по местности, а будто стоим на месте. Среда вокруг проходит сквозь нас, как в движении на поезде или машине, где мы видим, как меняется пейзаж. Любая прогулка или путешествие частично происходит схожим образом: мы взаимодействуем с ритмом окружающего пространства. Это не просто субъективное движение, не только наше передвижение, но и поток внешнего мира, создающий общий ритм, в который мы погружаемся как путешественники, как наблюдатели, как гуляющие. О ритме среды Подорога пишет следующее:

Быть деревом – это расти, быть кротом – это рыть, быть птицей – это летать. В любом случае быть – это совершенствовать степень свободы движения, переходить из ритма одной среды в ритм другой, причем каждый раз очередная степень свободы достигается вычитанием из движения того, что препятствует неизменно – Земли. Так, даже в толщах земли существуют свободные существа, кроты, утверждающие свое движение против земной непроницаемости[146].

Путешествие через болезнь и здоровье. Болезнь и поиск подходящего климата значительно влияли на передвижения Ницше. Он искал место, где чувствовал бы себя лучше, и нашел его в Энгадине. Здесь начинается его ландшафтный путь. Главное концептуальное место – это камень в Зильс-Марии, знаменитый камень Ницше. Именно там ему пришла идея вечного возвращения, когда он, чувствуя приближение болезни, гулял и размышлял.

Позже, рассказывая о своем открытии, Ницше сравнивал его с химическим элементом, который он как бы «конденсировал» своим телом. Этот телесный опыт, контакт с камнем и присутствие в конкретном пространстве стали для него катализатором идеи вечного возвращения. Ницше говорил друзьям, что для понимания идеи лучше не пересказывать ее, а просто показать этот камень, это место, где ему открылось вечное возвращение. Однако болезнь подступала – вскоре произойдет туринская трагедия, после которой он уже не оправится.

Идея «открывается» в конкретном месте, подобно химическому элементу, словно созданному телом, ритмом среды и непосредственным присутствием. Камень помогает понять это явление, как и сам Энгадин – место, где Ницше провел один из самых радостных периодов своей жизни, период, который многое ему открыл и поддержал его.

Ницше против твердой земли

Дополнительно понять путешествия и землю у Ницше поможет идея, которая уже была озвучена. Ницше, как мы знаем, выступал против «твердой земли», и вот что об этом пишет Подорога:

Путешествие не должно начинаться с «твердой земли». Ницше ставит под сомнение архетип земли и не включает его в пантеон стихий вечного возвращения: не земля, а подземное есть то особое пространство «перехода», которое заключено в земле, но сама земля со своей силой тяжести, городами-захватчиками и отравленным воздухом должна быть преодолена[147].

Речь идет о земле, которая притягивает тело, склоняя к себе. Это ощущение невозможности оторваться от земли или хотя бы высоко подпрыгнуть без труда. Эта тяжесть особенно проявляется, если человек болен, как это было с Ницше. Даже простая прогулка становится невыносимой, поскольку тело ощущает свою собственную тяжесть, прикованность к земле. Чем тяжелее болезнь, тем ощутимее становится «твердая земля», тянущая нас вниз[148].

Для Ницше это ощущение было значимой проблемой, поскольку «твердая земля» в буквальном смысле делала его путь, прогулки и путешествия тяжелее. Это было сопротивление среды. Но Подорога находит еще одно измерение этой земли – не просто «землю», а «подземное», мир под поверхностью, где не нужно удерживаться на ногах или бороться с тяжестью. Этот мир под землей – своего рода имманентный переход внутрь, точка интенсивности, где гравитация теряет свою силу, а телесное переживание уходит в глубину. Подземное – новая экзистенциальная территория, где метафизический ландшафт Ницше мог бы быть спасен. Это столкновение с оппозицией «земли» и «подземного», с оппозицией «над» и «под». «Твердая земля» становится частью метафизики ландшафта через призму болезни Ницше. Неслучайно Петер Слотердайк писал об иммунологическом сопротивлении и тяжести ходьбы, которые определили отношения Ницше с пространством.

Хайдеггер, Шварцвальд и четверица

Последний герой метафизики ландшафта – великий и ужасный Мартин Хайдеггер. Его главное место – Шварцвальд, что в переводе с немецкого означает «Черный лес». Место, идеальное для Хайдеггера: именно там находился его знаменитый небольшой домик – хижина, куда он приезжал отдыхать и работать. У Шварцвальда своя длинная история – он пугал еще кельтов и римлян, вдохновлял братьев Гримм, манил гостей Баден-Бадена и давал ресурсы для создания знаменитых немецких черных часов с кукушкой. В общем, густой хвойный лес и горные склоны не оставили никого равнодушным.

Шварцвальд – в центре анализа Подороги. Однако у Хайдеггера есть и другие реквизиты, которые он перечисляет:

…виды Рейна, профессорство во Фрейбурге, «хижина», где пишется «Бытие и время», разрыв с Гуссерлем, семья, дети, неуклюжесть, провинциальность, отказ от элегантности и неспособность к танцу, обожествление ручного труда, пешего шага и горных долин, баварский хутор, утварь, земледелец на косогоре пашни, поэзия Рильке, Тракля, Георге, стихи «Сезанн», геомантика: слышать Землю, «четверица», «постав», греческое начало «бытия», презрение филологии, дефисная стратегия философского высказывания, путь в феноменологию как путь в геологию мысли, событие «вздымания» произведения[149].

Как замечает Алексей Сергиенко в своей статье «Опыты ландшафтной экософии», Подорога «использует хайдеггеровскую увлеченность тектоникой мышления: линиями, ландшафтами, разрывами, сгибами, – выводя ее за пределы философского текста»[150]. Именно это мерцает в списке «реквизитов» Хайдеггера. Из всей компании Кьеркегора, Ницше и Хайдеггера именно Хайдеггер – самый земной автор. Каждый способ мышления предполагает и собственный способ начертания линии: космический у Ницше, теологический у Кьеркегора и как раз земной у Хайдеггера.

К слову, сам Хайдеггер сравнивал опыт мышления с трудом земледельца. Именно это и важно для него в Шварцвальде. Он безразличен к ландшафту как объекту эстетического переживания и созерцания. Подорога пишет, что лишь труд, работа мысли и письмо открывают пространство для метафизического ландшафта Хайдеггера, который он видит в этой земле. Он обитает в «хижине», где и создает свою главную работу «Бытие и время».

В списке образов-понятий Хайдеггера мы встречаем четверицу – ключевую идею для его философии земли и геологии мысли. Четверицу можно описать как архаическую и основопологаюшую структуру – древнюю, первичную организацию мира, выходящую за пределы усложненных философских конструкций (тут, конечно, у Подороги есть доля иронии: простота четверицы крайне иллюзорна). Это додискурсивная структура, разделенная на четыре части, которые взаимодействуют друг с другом. Если представить, что философия как таковая нам неизвестна, то эта архаичная схема вполне бы подошла для «активации» мышления и объяснения мира, поскольку в ней заложены вечные оппозиции: небо и земля, боги и люди[151].