Ошибки природы: Пределы и несовершенство естественного отбора - Энди Добсон

сразу перейти к его кажущейся противоположности – зловредности. Однако это означало бы обойти молчанием темную сторону самого альтруизма, ведь так уж сложилось, что эволюция данного признака – это не только история сотрудничества и товарищества. Все зависит от точки зрения; как мы увидим, главенство гена в эволюции задает конфликт интересов, в котором особи отправляются в топку, а ген продолжает свое благополучное существование. И это еще не всё – механизмы альтруизма у одного вида могут быть извращены в интересах другого; вместе с кооперацией родилось и мошенничество. И здесь на сцену снова выходят кукушки.

Коды и те, кто их взламывает

В главе 2 мы узнали о межвидовой борьбе между кукушками и их хозяевами – о том, как давление отбора заставляет взрослых кукушек маскироваться под ястреба и откладывать яйца, имитирующие яйца тех видов, на которых они паразитируют, в то время как невольные приемные родители изощряются, чтобы отточить свою способность к распознаванию. Но всего этого не было бы, если бы не гены альтруизма – в данном случае гены родительской заботы, – заставляющие птиц использовать эвристические правила для оценки родственных связей. Совершенно очевидно, что камышовки-родители понятия не имеют, как должен выглядеть их птенец, и у них нет никакого другого способа оценить родство, кроме правила «кормить то, что сидит в гнезде». Кукушки же с радостью пользуются их незнанием.

Кукушки вовсе не единственные, кто использует стратегию обхода эвристических механизмов определения родства у других видов. Объясню вкратце: муравьи обладают генетической основой, способствующей развитию альтруистического поведения, и муравьи в колонии так тесно связаны между собой и так сосредоточены на благополучии своей царицы, что колонию можно в каком-то смысле считать единым суперорганизмом. Но, как и любое другое общественное животное, муравей в действительности не понимает родства, и у него нет надежного способа различать родственников и неродственников. Вместо этого они используют химические и слуховые сигналы для распознавания членов колонии, различения представителей разных каст и опознавания чужаков. Эти сигналы являются гораздо более развитыми механизмами распознавания родства, чем те, которые используют камышовки, но тем не менее и их могут имитировать другие виды. На самом деле, считается, что существует свыше 10 000 различных видов членистоногих, которые нашли способ укрываться в безопасности муравьиного гнезда от голодных хищников снаружи. Рассмотрим более подробно лишь один из них.

Самки бабочки голубянки алькон (Phengaris alcon) откладывают яйца на цветки болотной горечавки (довольно привлекательного растения с голубыми цветками) и оставляют их на произвол судьбы. Судьба, впрочем, обычно бывает благосклонной, так как вылупившаяся гусеница, покормившись немного на горечавке, вскоре начинает выделять вещества, удивительно напоминающие те, что выделяют личинки различных муравьев рода Myrmica. Уловив в воздухе этот сигнал, ответственные муравьи приходят спасать свою заблудившуюся личинку и несут ее обратно в гнездо, где помещают в обычную выводковую камеру и начинают кормить. Там гусеница пробудет до двух лет и покинет муравейник только после того, как выйдет из куколки уже в виде бабочки.

Такое поведение известно среди энтомологов как стратегия кукушки, но это не единственная стратегия, которую используют голубянки. Бабочка редкого вида голубянка точечная (P. teleius) начинает свой путь похожим образом: в начале стадии гусеницы она кормится на растении (кровохлебке лекарственной, Sanguisorba officinalis), а затем подает муравьям сигнал, чтобы те пришли и отнесли ее в гнездо. Однако там гусеница точечной голубянки не будет дожидаться, пока ее покормят, а просто съест муравьиных личинок.

Неудивительно, что муравьи-хозяева реагируют на угрозу со стороны голубянок, и между ними идет эволюционная гонка вооружений. Дэвид Нэш и его коллеги из Копенгагенского университета сравнили химические свойства веществ в выделениях, покрывающих поверхность личинок, у муравьев вида Myrmica rubra в разных колониях в двух различных областях Дании: там, где обитали голубянки алькон (и заражали местные колонии), и там, где они отсутствовали. На территории, где паразитов не было, химический состав веществ в выделениях личинок муравьев был весьма схожим, несмотря на большие расстояния между отдельными локациями. Но на зараженной паразитами территории со столь же широким географическим охватом в каждом из трех изученных мест был свой специфичный состав этих веществ, что свидетельствует о сильном давлении отбора, заставляющего менять состав выделяемых веществ в ответ на присутствие паразитов[100]. Все же в истории мимикрии голубянок есть неожиданный поворот: хотя муравьи-хозяева не способны различить характерные признаки паразитических гусениц, такой проблемы нет у осы Ichneumon eumerus. Самки I. eumerus летают над альпийскими лугами, где обитают муравьи M. schencki. Заметив колонию, они спускаются, чтобы изучить ее получше. В отличие от муравьев, они явно способны определить по внешним признакам, находятся ли внутри муравейника гусеницы голубянки P. rebeli, и если да, то оса пробирается в гнездо. В этот момент ее атакуют рабочие муравьи, но она выделяет сложный набор феромонов, вызывающих среди муравьев внезапную и беспорядочную гражданскую войну. Они набрасываются друг на друга с таким упорством, что оса спокойно добирается до выводковых камер. Оказавшись там, она откладывает яйцо в каждую обнаруженную ею гусеницу, а затем уходит столь же неспешно, как вошла. Личинки осы вылупляются, поедают гусениц изнутри и окукливаются, а затем выделяют те же самые вещества с тем же эффектом, чтобы без проблем выйти наружу. Муравьи, очутившись посреди схватки между своим врагом и врагом своего врага, могут драться друг с другом неделями после того, как последняя оса улетит.

«Волк, волк!»

Взламывать коды определения родства – не единственный способ извлечь выгоду из альтруистического поведения представителей общественных видов; само это поведение можно использовать в интересах мошенников. В числе самых ловких мошенников – вильчатохвостый дронго. Это птица размером с дрозда, но с более длинным хвостом и чисто черным оперением, которая обитает в Африке к югу от Сахары и считает, что мир принадлежит ей. Хотя дронго вполне способна добывать пищу самостоятельно, она тем не менее часто следует за другими мелкими хищниками, чтобы ловить вспугнутых насекомых, а иногда просто воровать добычу. Последний вид поведения обычно называют пиратством, а в биологических кругах используют термин клептопаразитизм. В этом слове тот же корень, что в слове «клептомания» – неодолимая тяга к воровству, – а само явление достаточно распространено в природе. Поморники, семейство морских птиц, даже специализируются на этом ремесле, и некоторые его представители только тем и занимаются, что преследуют чаек, крачек, олушей и других рыбоядных птиц, пока те не выронят свою с трудом добытую рыбу. Но хотя дронго время от времени и прибегают к подобному разбою, они способны также и на куда большую хитрость.

Дронго обычно ведут одиночный образ жизни, в том смысле, что не ищут общества других дронго, но при этом они часто следуют за кочующими стаями дроздовых тимелий – чуть более крупных, в основном насекомоядных птиц. Тимелии выставляют сменяющихся часовых, чтобы защищаться от хищников, и тревожный крик часового поднимает в воздух всю стаю. Как мы уже убедились, этот крик сопряжен с потенциальным риском для кричащего, который может привлечь к себе внимание хищников. В результате своих действий кричащий в среднем теряет прямую приспособленность, но приобретает косвенную, защищая большое число родственников. Пока все выглядит логично. Но одиночные дронго тоже иногда могут выполнять роль часовых для групп тимелий, и те реагируют на их тревожные крики. На первый взгляд между ними сложились дружеские и гармоничные отношения.

Однако, учитывая наши знания о родственном отборе, стоило бы заподозрить неладное. Дронго не приобретают косвенную приспособленность в данной ситуации, поскольку у них нет общих генов альтруизма с тимелиями, так что же они приобретают? Прежде чем делать скоропалительные выводы, можно предложить как минимум одно вполне безобидное объяснение: тимелии в свою очередь оказывают им ответную услугу. В таком случае это просто взаимовыгодное соглашение, так называемый «реципрокный (т. е. взаимный) альтруизм» – хотя, поскольку понятие «альтруизм» подразумевает бескорыстие, определение «реципрокный» делает этот термин в какой-то степени противоречивым; гораздо точнее сказать «взаимный обмен». У человека взаимный обмен (который лучше всего отражает поговорка «ты мне – я тебе») доходит до поразительных крайностей, но мы не единственный вид, который догадался, что помогать неродственной