Совращенный поселянин. Жизнь отца моего - Никола Ретиф де ла Бретонн

ко мне: — Согласны ли вы немедленно отправиться к венцу, если к этому не окажется препятствий? — Как вам будет угодно, я на все согласен, — отвечал я. — Не знаю, буду ли я счастлив, но она сказала, что будет счастлива, и для меня этого достаточно. — Манон стала нежно благодарить меня и это еще больше утвердило меня в моем решении. Послышался голос господина Парангона; Манон попросила мать избавить нас от встречи с ним. Вскоре все приготовления уже были сделаны. Господин Годэ помогал мне в хлопотах; мы ускорили формальности и отец д’Аррас готов был обручить нас с согласия и в присутствии господина кюре. Все должно было скоро завершиться и мне хотелось, чтобы человек, которого ты обещал послать за нашими родителями, не успел приехать. Однако хлопоты и приготовления заняли некоторое время, было уже около одиннадцати; матушка и сестры находились с моей нареченной; к родственникам были посланы люди, чтобы сообщить им, что в силу непредвиденных обстоятельств, обряд состоится раньше, чем предполагалось. Тем временем какой-то неизвестный юноша подошел к Мари-Жанне и попросил ее передать мне, под строжайшим секретом, — что со мною желают переговорить. Мне удалось выйти на улицу никем не замеченным; я рассчитывал увидеть Тьенетту и уже твердо решил, что ей скажу, То была не она. — Что вы делаете, — воскликнула незнакомка, — вы хотите окончательно погубить себя? Вас собираются женить и вы соглашаетесь, невзирая на все, что вам известно? — По голосу я узнал госпожу Парангон. — Сударыня! Это вы! — вскричал я. — Следуйте за мною, — продолжала она, — разрешите мне эту непостижимую загадку: вы женитесь на Манон! — Любовь ее ко мне гораздо глубже, чем ее вина... Ах, вы не знаете ее! — Даже слишком хорошо знаю. — Она хочет быть вашим другом и больше никогда не встречаться с господином Парангоном. — И ей удалось обольстить вас! — Если с моей стороны это иллюзия — не отнимайте ее у меня, сударыня, — она мне дорога; я люблю вашу кузину... — Молодость! Боже мой, как опасно иной раз отсутствие опыта! Молодость и желания вводят вас в заблуждение; вам только кажется, что вы любите. Поверьте, юноша, так попадается большинство молодых людей: познакомятся, понравятся друг другу, покажется, будто созданы один для другого, женятся и вскоре убеждаются, что ошиблись: начинают беситься, но уже поздно! Трепещите, содрогайтесь при одном слове «брак»; трепещите при мысли о том, какую девушку вы собираетесь взять в неразлучные спутницы... Скажите: ужели вы будете уважать ее? — Я люблю ее, это больше, чем уважение. — Мне вас жаль: это в тысячу раз меньше. — Любовь заключает в себе, сударыня, все благородные, возвышенные чувства... — Да, любовь! А вы называете любовью чары, созданные ласками и заигрыванием кокетки. — Я очень признателен ей. — И у вас есть за что благодарить ее? — Да, сударыня, есть. — Что и говорить, и у вас и у меня немало оснований быть ей признательными, — соединим же, прошу вас, эти чувства и они дадут редкостные плоды... Стыдитесь, Эдмон, — не меня, я ваш друг, — но самого себя. Неужели вы повторили бы такие речи в присутствии Юрсюли? — Сударыня, я не понимаю... — Что помешало бы вам? Ах, дорогой Эдмон, значит, не будь меня, вы погибли бы! Вас любят, говорите вы. Какое диво! Я прямо-таки изумлена! Вам вручают свое состояние (я все знаю, как видите) — неужто вы можете руководствоваться столь мелкой корыстью? Неужто только в этом заключается для вас весь смысл предстоящего союза? Разве вы не видите, что сначала она хотела просто одурачить вас, а, познакомившись с вами поближе, сама стала жертвой любви (не скажу: вашей жертвой) и вот вы уже растаяли! Д’Аррас (с добрыми намерениями, конечно) и господин Годэ (несомненно, с дурными) помогают ввергнуть вас в бездну. Отдаю справедливость первому: он действует из дружбы к вам, ибо, не зная, что в отношении вас имеются лучшие виды, полагает, что у вас нет пути, кроме того, который открывается сейчас. Второй же, если бы дело касалось его, был бы столь же неразборчив, как вы. Холостяк не имеет представления о чистоте отношений, которая знакома только женатым порядочным людям... Но вернемся к сути дела, Эдмон: если бы вас полюбила другая девушка, и даже еще нежнее, бескорыстнее, и была бы она достойнее, прекраснее, ласковее, и — как знать — богаче (хотя на этом обстоятельстве я не настаиваю) — каково было бы ваше решение? — Сударыня, Манон умрет, если я брошу ее. Какой будет скандал: здесь вся родня, все уже разглашено, ваша семья поставлена в известность... Предоставьте мне осуществить то, что мне суждено, — иное решение будет неуважением к Вам. — Изумлению моему нет границ! Слепец! Бумагу, которую вам дали прочитать, сочинил господин Годэ; он ее продиктовал... Но вам не дадут погубить себя, нет, нет, не дадут! Прощайте. Сейчас ваша сестра докажет вам, как вы ей дороги.

Она ушла. Я замер на месте и смотрел ей вслед; она уже исчезла, а мне еще слышался ее голос и казалось, будто я говорю с нею.

Наперекор мне, любезный Пьерро, им удалось воспрепятствовать моим намерениям. Четверть часа спустя появилась Юрсюль; она переговорила с матушкой. Твой посланец завершил дело. Батюшке и матушке, предварительно их предупредив, сказали в присутствии посторонних, что у них дома случилась беда[15] (при этом сильно ее преувеличили); родители сделали вид, будто страшно напуганы, прервали церемонию и уехали в тот момент, когда праздничный стол был уже накрыт, брачный контракт подписан, даже метрическая запись сделана, так как отец д’Аррас, как всегда дальновидный, и господин Годэ (а этот еще дальновиднее) попросили писца держать документы наготове, чтобы не пришлось надолго задержаться в храме, — время было уже позднее. Не прошло и часа, как все многочисленное общество рассеялось словно облачко, а твой брат остался наедине с Манон... Даже самых благоразумных иной раз покидает осторожность... Но я, пожалуй, преувеличиваю. Весной и осенью выпадают дни, когда небо покрыто быстро бегущими облаками и яркий солнечный свет то создает впечатление прекрасного погожего дня, то вдруг меркнет, потому что солнце скрылось за плотным облаком, и тогда кажется будто настала унылая зимняя пора. Таково и мое теперешнее настроение.

Прощай, друг мой. Госпожа Парангон поджидает Юрсюль и надеется, что она приедет на этой неделе. Пусть тебе