Достоевский и шесть даров бессмертия - Гаянэ Левоновна Степанян

Давно уже незнакомое ему чувство волной хлынуло в его душу и разом размягчило ее. Он не сопротивлялся ему: две слезы выкатились из его глаз и повисли на ресницах».

Речь не о том, что Соня прощает Раскольникова, вовсе нет – не в ее праве прощать убийцу. Речь о том, что она сострадает ему и не перестает его любить, и ее сострадание и любовь стали началом его пробуждения и исцеления, хотя от своей идеи он не избавится до конца романа.

На первый взгляд, после признания Раскольникова у Сони лишь два пути: или стать его сообщницей, признав справедливость его субъективного закона «крови по совести», или же встать на сторону правосудия, выдав Раскольникова властям. Но Соня выбирает третий путь – путь любви и сострадания. И именно она подводит Раскольникова к тому, что он должен сам признаться.

Почему мы верим в то, что Соня приняла Раскольникова и продолжила его любить после признания? В чем тут внутренняя правда? На первый взгляд, отдельно от контекста мира Достоевского, сцена совершенно неправдоподобная. Кто из нас посочувствует убийце и продолжит его любить, не оправдывая убийства и в то же время признавая ужас содеянного? Но Соне мы верим. И Достоевскому невозможно не верить, потому что он жил в нечеловеческих условиях, видел людей, оказавшихся в самой нравственной бездне и на своем опыте научился приятию: «И когда такой человек, исповедавший наше сердце, все-таки прощает нас, когда он говорит: “верьте в добро, в Бога, в себя”, – это больше, чем эстетический восторг перед красотой; больше, чем высокомерная проповедь чуждого пророка» (Д. С. Мережковский. Достоевский).

！

Соня не единственный персонаж в художественной вселенной Достоевского, способный к приятию убийцы. Такую же духовную силу являет и Мышкин. Узнав о том, что Рогожин зарезал Настасью Филипповну, Мышкин обнимает брата Каина и дожидается с ним утра.

«…ЭТО БОЛЬШЕ, ЧЕМ ЭСТЕТИЧЕСКИЙ ВОСТОРГ ПЕРЕД КРАСОТОЙ…»

Д. С. Мережковский

Ю. М. Алеханов. Раскольников и Соня. Рисунок (копия

В конце романа, на Пасху (то есть на праздник Воскресения), Раскольников видит пророческий сон о том, чем чреваты субъективные истины и как происходит массовое заражение ими: «Появились какие-то новые трихины, существа микроскопические, вселявшиеся в тела людей. <…> Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же <…> сумасшедшими. Но никогда, никогда люди не считали себя такими умными и непоколебимыми в истине, как считали зараженные. <…> Целые селения, целые города и народы заражались и сумасшествовали. Все были в тревоге и не понимали друг друга, всякий думал, что в нем в одном и заключается истина, и мучился, глядя на других <…>. [Они] не могли согласиться, что считать злом, что добром. Не знали, кого обвинять, кого оправдывать. Люди убивали друг друга в какой-то бессмысленной злобе. <…> Спастись во всем мире могли только несколько человек, это были <…> предназначенные начать новый род людей и новую жизнь, обновить и очистить землю, но никто и нигде не видал этих людей, никто не слыхал их слова и голоса».

Знаменательно, что во сне трихины побеждают (и убивал-то он тоже словно во сне), а при пробуждении Раскольников видит Соню, и пробуждение понимается не только в буквальном, но и в метафорическом, духовном смысле, потому что Раскольников словно очнулся от духовного сна и готов вступить на новый путь, указанный Соней: «Как это случилось, он и сам не знал, но вдруг что-то как бы подхватило его и как бы бросило к ее ногам. Он плакал и обнимал ее колени. В первое мгновение она ужасно испугалась, и все лицо ее помертвело. Она вскочила с места и, задрожав, смотрела на него. Но тотчас же, в тот же миг она все поняла. В глазах ее засветилось бесконечное счастье; она поняла, и для нее уже не было сомнения, что он любит, бесконечно любит ее и что настала же наконец эта минута… Они хотели было говорить, но не могли. Слезы стояли в их глазах. Они оба были бледны и худы; но в этих больных и бледных лицах уже сияла заря обновленного будущего, полного воскресения в новую жизнь. Их воскресила любовь, сердце одного заключало бесконечные источники жизни для сердца другого».

Четыре шага к злу

Л. Н. Толстой статье «Для чего люди одурманиваются?» утверждал, что истинные изменения к добру или злу совершаются не тогда, когда человек двигает руками или ногами, а тогда, когда мыслит. Толстой привел в пример Раскольникова: «Истинная жизнь Раскольникова происходила не в то время, когда он встретил сестру старухи, а в то время, когда он не убивал еще ни одной старухи, не был в чужой квартире с целью убийства, не имел в руках топора, не имел в пальто петли, на которую вешал его, – в то время, когда он даже и не думал о старухе, а, лежа у себя на диване, рассуждал вовсе не о старухе и даже не о том, можно ли или нельзя по воле одного человека стереть с лица земли ненужного и вредного другого человека, а рассуждал о том, следует ли ему жить или не жить в Петербурге, следует ли или нет брать деньги у матери, и еще о других, совсем не касающихся старухи, вопросах. И вот тогда-то, в этой совершенно независимой от деятельности животной области, решались вопросы о том, убьет ли он или не убьет старуху? Вопросы эти решались не тогда, когда он, убив одну старуху, стоял с топором перед другой, а тогда, когда он не действовал, а только мыслил, когда работало одно его сознание и в сознании этом происходили чуть-чуточные изменения. И вот тогда-то бывает особенно важна для правильного решения возникающего вопроса наибольшая ясность мысли, и вот тогда-то один стакан пива, одна выкуренная папироска могут помешать решению вопроса, отдалить это решение, могут заглушить голос совести, содействовать решению вопроса в пользу низшей животной природы, как это и было с Раскольниковым».

Этот механизм изменений, иными словами, цепочку шагов к злу, Достоевский являет в своем романе.

Шаг 1. Осознание ничтожества и унижение.

Вначале человек не только осознает свое унижение и свое ничтожество, но и страдает из-за него, мечтая выглядеть кем-то более значимым и великим хотя бы в собственных глазах. Это стремление – быть не собой, а кем-то другим, более могущественным, мы уже встречали в «Двойнике».

Шаг 2. Осознание бессилия.

Второй шаг – переживание личного бессилия и невозможности помочь близким людям или тем, кто нуждается в помощи. Укореняясь, зло использует лучшие качества в человеке: по сути, оно извращает представления человека о любви и сострадании.

Шаг 3. Рождение идеи.