Мой друг убил Кеннеди? История Ли Харви Освальда - Эрнст Петрович Титовец

химерой. Мы начали смешивать коктейли из двух языков и смаковать результат. Местами получалось уморительно весело. Мы решили, что этот язык-химера может пригодиться в качестве нашего закамуфлированного средства общения.

Было самое время уходить. Мы вышли на лестничную площадку. Сделав несколько шагов, Алик внезапно бросился вниз по лестнице с явным намерением опередить меня. Это был вызов, и наш спуск превратился в импровизированную гонку: кто первым окажется на первом этаже. Правило гласило: наступать по пути вниз на каждую ступеньку. На пустом лестничном пролете раздавалось стаккато гулких звуков, похожих на какой-то сумасшедший квикстеп.

В разгар гонки я внезапно вспомнил, что оставил свою книгу у Алика дома, и крикнул ему остановиться. Алик замер как вкопанный – одна нога в воздухе, на лице хитрая улыбка. Он стоял в этой забавной позе, как будто запечатленный на мгновенной фотографии. Я чуть не врезался в него. Но возвращаться назад было дурной приметой, и я решил забрать книгу в другой раз. Воспользовавшись паузой, я на пару ступенек обошел Алика. Он, должно быть, решил, что это была моя уловка, чтобы получить преимущество. Гонка возобновилась. Мы финишировали вместе у выходных дверей.

В других случаях мы для разнообразия неслись вниз прыжками. Побеждал тот, кто преодолевал за один раз больше ступенек. Разрешалось для поддержки использовать перила лестницы…

Мы вышли во двор, два приличных молодых человека, неспешно направляющихся куда-то по своим делам. Наши эскапады не были предназначены для глаз посторонних.

Уже смеркалось. Мы пересекли двор и вышли через высокие полуоткрытые чугунные ворота на проспект Сталина. Горели уличные фонари. Единичные прохожие шли по тротуару. Изредка проезжала единичная машина.

Алик пустился в объяснение различий между двумя английскими словами, которые в русском языке объединяются одним словом – «общежитие». Попутно он уточнил варианты употребления в английском языке слова «столовая» в зависимости от того, где это заведение находится – на предприятии или за его пределами. Я, как оказалось, употреблял их не совсем правильно.

Мы прошли мимо мемориального комплекса, посвященного победе Советского Союза над фашистской Германией в Великой Отечественной войне. Триумфальную колонну в центре комплекса венчал орден Победы, подсвеченный прожекторами снизу.

По переходу за площадью Победы мы направились на другую сторону проспекта, который по-прежнему был пуст, ни единой машины в пределах видимости.

Мы уже были на другой половине проспекта, когда Алик внезапно отпрянул назад, потащив меня за собой. Промелькнул темно-серый силуэт легковой машины. Нас обдал поток воздуха с газовыми выхлопами. Красные габаритные огни машины стремительно удалялись…

– Он чуть не сделал нас! – выдохнул Алик.

«Как лаконично и эмоционально он выразился!» – мелькнуло у меня в голове.

Каким-то иррациональным образом мой разум переключился на многочисленные варианты употребления слова «сделать». Перед моим мысленным взором замаячил огромный словарь Вебстера. Я почувствовал себя обескураженным, сознавая всю грандиозность стоящей передо мной задачи на пути к овладению английским языком.

Алик бормотал что-то о чертовом водителе. Этот дорожный инцидент, должно быть, вызвал у него психологический шок, от которого он все еще не оправился. Возможно, он даже усматривал в этом дорожном происшествии преднамеренность.

«Может, это был пьяный водитель, – подумал я. – Просто подвыпивший кретин, который так развлекается».

В любом случае мне не хотелось думать о том, что могло бы случиться с любым из нас, если бы не быстрая реакция Алика. Он практически выхватил меня из-под колес мчащейся машины.

Следуя образу мыслей подозревающего Освальда, можно было подумать, что действительно имела место преднамеренная попытка расправиться с ним, инсценируя дорожное происшествие. Дело в том, что водитель в машине, припаркованной за мемориалом, мог беспрепятственно наблюдать за нами, идущими по другой стороне улицы к переходу. Он мог без особого труда вычислить подходящий момент, чтобы сделать рывок и застать нас врасплох.

Со своей стороны, мы, переходя проспект, могли заметить приближающийся транспорт лишь в последний момент и то при условии, что мы знали о нем. Дело в том, что мемориал все скрывал. При переходе я не заметил каких-либо машин на всем видимом протяжении магистрали.

Строго говоря, водитель не должен был приближаться к нам. Проспект был свободен, и, обогнув мемориал, спешащий водитель должен был следовать по более прямой траектории, которая выводила его на правую сторону улицы подальше от нас. Вместо этого он выбрал курс на сближение.

Возможно ли, что кто-то хотел инсценировать дорожно-транспортное происшествие, чтобы покончить с американцем, который проявлял строптивость, не вписывался в предписанный ему сценарий и стал кому-то неудобен? У Алика, по-видимому, были личные основания для такого рода опасений. По словам его подруги Эллы, в которую он был влюблен и которой доверительно высказывал свои опасения, Алик подозревал, что некие американские официальные лица в Москве хотели его физически устранить2. Его подозрительность и беспокойство особенно возросли после того, как был сбит самолет-разведчик U‑2, а его пилот Пауэрс оказался в руках советских спецслужб. Теперь произошел этот подозрительный дорожный инцидент, который не закончился фатально лишь благодаря его мгновенной реакции.

* * *

В вестибюле общежития иняза наблюдалась обычная вечерняя активность. Посетители приходили, уходили или слонялись в ожидании кого-то. Одна девушка разговаривала по единственному телефону, другие занимали за ней очередь позвонить.

Согласно правилам внутреннего распорядка, вход в общежитие посетителям был разрешен только в определенные часы. Всех просили предъявить документы, удостоверяющие личность, сообщить, кого они хотят видеть и как долго намерены оставаться. Имя посетителя вносилось в журнал с указанием времени прибытия. Удостоверяющий личность документ забирали и клали в коробку. Посетитель получал его обратно при уходе. Фактическое время ухода также фиксировалось. После завершения процедуры регистрации посетителю еще раз напоминали о необходимости покинуть общежитие в указанное время.

Обычно за столом на пропускном пункте дежурили в порядке очередности студенты, которые проживали здесь же. Комендант общежития, женщина средних лет с близко посаженными глазами-бусинками, маячила где-то на заднем плане. У нее была склонность внезапно появляться из ниоткуда именно в тот момент, когда ее присутствие было желательно менее всего. Дело в том, что некоторые посетители не имели при себе документов, удостоверявших их личность. В силу молодежной солидарности дежурные студентки зачастую игнорировали это досадное обстоятельство и пропускали их. Они также могли закрыть глаза на неурочное время посещения. Однако под бдительным оком комендантши таких нарушений быть не могло.

Никто не возражал против соблюдения дисциплины и порядка в общежитии. Это способствовало отсеиванию подозрительных субъектов с недобрыми намерениями и повышению нравственности (бытовало расхожее мнение, что в общежитии улаживали свои дела студентки легкого поведения). В случае возникновения инцидентов, как то драки или пьяного дебоша и