Творчество - Павел Владимирович Виноградов

Говорят, что опасались, как бы огромные массы воды не обрушили здание. Но ведь все эти системы проектируются и, надо думать, в них предусмотрены разные возможности, в том числе и эта. Скорее, я могу поверить, что этого не делали, чтобы не подвергать риску работавших внизу пожарных. Но, раз уж люди идут в пожарные, они должны быть готовы к риску…

— У вас много друзей и знакомых во Франции. Как там относятся к произошедшему?

— Прошлую ночь я была на связи с Францией. Там пели гимны Пресвятой Богородице. Даже многие, считающие себя безрелигиозными, ощутили вчера свою причастность к христианской культуре. Описать состояние французов сейчас можно словом «дезориентация». Ведь Нотр-Дам — не просто церковь, это символ, культурный код, вмонтированный в менталитет не только каждого француза, но и каждого европейца…

— Наверное, это можно сравнить с нравственным опустошением, которые почувствовали многие в России, когда сгорел уникальный деревянный храм в Кондопоге…

— Пожар церкви в Кондопоге был страшной трагедией и для культуры, и для религии. Но это было дело рук одного малолетнего мерзавца. Геростратом быть не сложно. Но если причина пожара Нотр-Дама теракт, это гораздо глобальнее и страшнее. Если теракт, значит, готовился долго и тщательно, значит, над ним «работало» много людей…

— Они поют там, а я слушаю дома, — завершает Елена Чудинова. — А душа рвется туда… Но купить билет за час до вылета, тем паче самолет арендовать — не по карману, увы, никак. А это неправильно, когда душе не по карману. Сейчас я бы уже стояла там — перед Собором, на коленях, вместе со всеми…

2019

Альтернативный мир от «русской Кассандры»

Елена Чудинова обрела известность в 2005 году, когда вышел ее роман «Мечеть Парижской Богоматери», где была описана Европа недалекого будущего, ставшая мусульманской. После того, как книга была переведена на несколько европейских языков, ее автора стали называть «русской Кассандрой» — из-за точности литературных пророчеств…

Только что Елена Петровна опубликовала новый роман — «Побѣдители», обещающий стать еще более громким событием. По крайней мере, в России.

1984 год. Российская Империя под скипетром царя Николая III. В Гражданской войне начала века победили белые, и верховный правитель Александр Колчак передал престол одному из уцелевших Романовых. Вообще, республик в мире почти не осталось. В Европе — Священный союз монархий во главе с Россией и Францией, о намерении ввести монархическое правление заявляют и США… Основная сюжетная линия романа — борьба защитников империи с «красноэмигрантами», потомками проигравших большевиков.

Елена Петровна рассказала, как родилась идея «Побѣдителей», и о многом другом.

— Роман вышел в год столетия октябрьского переворота. Многозначительная случайность или спланированная акция?

— Нечто третье. Да, приближение роковой даты мучило меня вопросом: каков будет мой писательский, мой личный ответ? Еще один исторический роман, о моих любимых белогвардейцах Северо-Западной армии, об ужасах красного террора? Я начинала девчонкой с такого романа, с «Держателя Знака». Он полновесно тянул на 70-ю статью УК РСФСР (антисоветская агитация), этот немножко неуклюжий юношеский роман, которым зачитывались мои ровесники.

— В машинописных копиях, разумеется, так называемый самиздат?

— Да, конечно. Но с той поры написано много хороших и добротных «белых» романов о Гражданской войне. Беда в том, что читают их только «свои», те, кому и так ясно, на чьей стороне была моральная правота. Не складывалось у меня со вторым «Держателем», не вспыхивало новой идеи. И вдруг — да, писатель живет ради такого «вдруг» — я вспомнила один дивный эпизод из своей жизни — опять же из юности. Моя мудрая старшая подруга дала мне очередное «задание». Она уезжала с ребенком в Таллин. И вот мы сговорились, что в ее отсутствие я каждый день буду писать ей длинные письма о том, как этот день прошел. Письма из… параллельной реальности. Ну да, из той, где моя самозабвенная юная греза осуществилась: белые победили. Писать из тогдашнего года, о настоящих общих друзьях. Эти письма, проштемпелеванные еще советской почтой, и сейчас живы, хотя из них, конечно, пригодилось не все. Но от них я оттолкнулась.

И роман не пошел — он помчался, он заставил меня бросить все иные дела. Это случилось к осени 2015 года. Почти год самозабвенного труда. Уже сейчас, в самом начале пути, видно, что роман состоялся как событие. Собственно, это было видно уже в ходе работы. Вокруг сообразовался кружок, как мы шутили, «новых инклингов» (английская литературная группа 30-40-х годов XX века. — П.В.). Людей, с нетерпением ожидавших каждой новой главы, дававших мне различные советы. Споривших со мной. Не стану называть имен, но часть членов того кружка была — известные интеллектуалы, а часть — студенческая молодежь. Это было увлекательно. Один трудный эпизод (допрос Кирова) мы с мальчиками даже разыгрывали по ролям. У каждой значимой книги должна быть история. «Побѣдители» еще только увидели свет, а история за ними уже изрядная.

— Получается, роман — некий привет из параллельной реальности? Так же, как героине «Побѣдителей» приходят видения из нашей реальности.

— О, на меня и без того уже «доброжелатели» скликают психиатров. Казалось бы — альтернативная история — уже давно признанный жанр, популярный, привычный. Почему же мне-то — нельзя? А вот нельзя. Впрочем, не побоюсь предположить: те, кому «Побѣдители» уже встали поперек горла, бессознательно чувствуют — моя альтернатива не постмодернистская игра. Что-то непонятное за ней стоит. А непонятное всегда пугает. Скажу одно: в юности, сидя каждый вечер за письмом к подруге, я искренне верила своим грезам. Вспомнились они и сейчас, спустя долгие годы, когда я взялась за роман. Ярко и властно вспомнились.

— Почему героиня носит ваше имя и ее обстоятельства схожи с вашими?

— Вот тут мы уже подходим к самому интересному. В черновиках мое собственное имя возникло само собой. Кстати, и дорогие друзья моей юности названы отнюдь не псевдонимами. Но по завершению работы над книгой многие хорошие люди пытались меня уговорить немного смягчить этот момент. Да, героиня похожа на меня, но можно и имя ей дать «похожее». Меня хотели хоть немного оградить от той грязи, которая сейчас уже начала изливаться. Я думала, обсуждала с родными, их это тоже, между прочим, касается. Но мы решили: грязь все равно будет. А то ощущение предельной реальности, которое усиливают реальные имена — оно того стоит. Я пошла на безмерно рискованный шаг. Но похвалюсь: я сумела.

— То есть,