Все под контролем - Том Саттерли

песком, и мысленный образ единственного армейского зеленого носка, лежащего на земле рядом с ним… Тела, выложенные на асфальте под пончо, ноги в ботинках, торчащие из-под нижнего края, с носками, устремленными в небо… Обмякшее тело Эрла, которое тащили с тротуара.

Крики раненых людей эхом разносились по коридорам моего сознания. Глубокий бас «ВОМП» прилетающей минометной мины… Трескотня миниганов «Маленьких птичек», шипение гранат и «вуп-вуп-вуп» лопастей… Работа РПГ, состоящая из трех звуков, пули, пролетающие над головой на сверхзвуковой скорости — если только они не попали вам в лицо, как это случилось с Эрлом, которые вы не услышали.

Ученые утверждают, что из всех чувств обоняние наиболее тесно связано с памятью. В Сомали были запахи, которые я не мог забыть. Гниющий мусор на пляже, в том числе останки человеческих тел; горящий мусор и шины, от которых небо становилось пепельным; смешанный запах железа и хлора в вони крови и отбеливателя. Я до сих пор ощущал их запах, вспоминая, пока сидел в самолете по дороге домой.

Стоя 4-го октября там, под африканским Солнцем и в безопасности нашей базы, глядя в кузов забрызганного кровью «Хамви», когда запах войны заполнял мои ноздри и поселялся в моем сознании, я задавался вопросом, что стало с остальными солдатами спасательной колонны. Попали ли они в ловушку и были ли окружены? Ждут ли они помощи? Я начал чистить оружие и доставать новые боеприпасы, чтобы вернуться в бой, а в голове пылало желание отомстить.

И все же, даже когда я готовился отправиться на поиски своих товарищей и убивать сомалийцев, меня разрывала мысль о том, чтобы покинуть относительную безопасность аэропорта и вернуться на жестокие улицы Могадишо. Хотя это еще не было известно, я только что пережил самую продолжительную перестрелку в армии США со времен войны во Вьетнаме. Хотя я все еще был готов идти сражаться за своих собратьев, я понимал, что с меня хватит боевых действий.

К счастью, мои приготовления были прерваны звуком приближающихся вертолетов. Как оказалось, бóльшая часть роты рейнджеров и эскадрона нашего Подразделения была доставлена на пакистанский стадион и сейчас переправлялась в аэропорт.

Вскоре после нашего прибытия к выжившим начала поступать информация. Стало известно о тринадцати погибших, шестерых пропавших без вести, включая одного, который, как считалось, попал в плен, — летчика вертолета второго «Черного ястреба», старшего уорент-офицера Дюранта. Семьдесят три человека было ранено; раздался призыв сдавать кровь, и все, кто мог, выстроились в очередь.

«Гриз» Мартин погиб предыдущей ночью, пытаясь добраться до попавших в ловушку защитников. Мои опасения подтвердились, — это он находился за рулем сгоревшего «Хаммера», мимо которого я проезжал во время эвакуации. Он был поражен выстрелом из РПГ, граната попала в незащищенное колесо и взорвалась. Огонь был настолько сильным, что.45-й калибр «Гриза» расплавился и разрядился в него. Теперь ему не было нужды уходить на пенсию и открывать небольшой бизнес или возвращаться домой к жене и трем дочерям, — разве что в гробу, украшенном флагом.

Эрл был мертв. Ему выстрелили в лицо, и его уже не было на этом свете, когда я оглянулся и увидел, как его уволакивают с тротуара. Трудно было смириться с тем, что я больше никогда не буду общаться с этим веселым парнем, который прикрепил к своему шлему пару бивней бородавочника и расхаживал по ангару полуголым. Он выглядел как ребенок, но был бесстрашным медиком и штурмовиком, который и лечил, и убивал. Теперь его веселая улыбка и чувство юмора были потеряны для мира, который, возможно, и не заметит его отсутствия, но точно заметят его семья и друзья.

Я не мог представить себе, что сейчас переживает Джон Хейл. Он находился рядом с Эрлом, когда того подстрелили, и провел ночь, борясь за выживание, с безжизненным телом лучшего друга в комнате.

В Дэна Буша попали четыре раза, когда он защищал других, прежде чем он скончался от ран. На момент смерти дома его ждала беременная жена. Ему больше никогда не доведется поохотиться или ловить дичь в своем любимом лесу, поклоняться своему Богу или узнать своего ребенка.

Тем временем все ждали новостей о судьбе летчика и экипажа второго сбитого «Черного ястреба», а также снайперов нашего подразделения, Гэри Гордона и Рэнди Шугарта, которые трижды просили разрешения приземлиться и защищать их. Когда войска 10-й горной дивизии прибыли на место, они обнаружили лишь обломки вертолетов и кровавые следы, ведущие прочь от места происшествия.

Зная, что американцы все еще не найдены, все боеспособные солдаты быстро занялись чисткой снаряжения, подготовкой машин и раздумыванием о том, как взять с собой побольше воды и боеприпасов, чтобы снова отправиться в путь. На этот раз мы взяли с собой очки ночного видения. Мы сражались восемнадцать часов, потеряли столько людей, чтобы забрать останки экипажа первого сбитого «Черного ястреба», а затем и второго; никто не собирался оставлять позади ни единого американского солдата, живого или мертвого.

Когда мы собрались перед маленьким телевизором, приютившимся в дальнем углу ангара, на экране появились изображения мертвых американцев, — полуголых или полностью голых — которых тащили по улицам толпы людей. Один журналист рассказал, что видел, как группа детей тащила на веревках труп, обгоревший до неузнаваемости. Теперь нам была известна судьба по крайней мере некоторых членов экипажа второго сбитого «Черного ястреба» и снайперов подразделения, которые отправились им на помощь.

При этих словах по залу прокатилась волна бурного возмущения, распространившаяся по ангару. Кто-то должен был заплатить за это злодеяние. Когда же части тел погибших стали появляться у ворот авиабазы в мешках для мусора, стало только хуже.

Операторов Подразделения обуяла жажда крови. В них кипели гнев и ненависть к сомалийцам. Каждый был готов вернуться в город и расправиться с ублюдками. Убить их всех. Начальство знало, что мы так и поступим, поэтому положило этому конец. Наша битва была закончена.

Однако мы еще не закончили умирать. Шестого октября, через два дня после окончания сражения, тактическая группа «Рейнджер» собралась на поминальную службу по погибшим в том бою. Вместе с эскадроном «С» на асфальте прямо у нашего ангара выстроился эскадрон «А», прибывший на замену. Перед «Маленькими птичками» в ряд были установлены традиционные пустые ботинки и винтовки с примкнутыми штыками. Это было все, что осталось от наших друзей, по которым можно было скорбеть.

Стоя там и слушая, как горнист играет зарю, я думал о последствиях, если вдруг сомалийцам повезет, и они выпустят по нам минометную мину. Более нигде не было безопасно.

Вечером мы с Джейком