Полководец, Суворову равный, или Минский корсиканец Михаил Скобелев - Андрей Борисович Шолохов

Отрицательную роль сыграло отсутствие единого командования. Формально во главе Западного отряда стояло одно лицо – румынский князь Карл, фактически же руководство войсками осуществлял начальник штаба отряда генерал П. Д. Зотов; он же командовал русскими войсками. Румынские войска были в ведении своего генерала Черната. Под Плевной находились император Александр II, военный министр Д. А. Милютин и главнокомандующий Дунайской армией великий князь Николай Николаевич-Старший. Все это не позволяло обеспечить четкое управление союзными войсками[75].

9

Объективно оценивая обстановку, Д. А. Милютин настоял на том, чтобы не отводить войска из-под Плевны. Одновременно он предложил новый способ борьбы с противником. По его мнению, следовало отказаться от штурмов и сломить сопротивление Османа-паши с помощью блокады. Милютин исходил из того, что действующая армия, не имея крупнокалиберной артиллерии навесного огня, не могла рассчитывать на надежное подавление оборонительных сооружений врага, а следовательно, на победу в открытых штурмах. В случае же блокады она имела реальную возможность добиться быстрого успеха, ибо гарнизон Плевны не имел достаточных запасов для ведения длительной борьбы. Александр II одобрил план Милютина. В руководстве Западным отрядом, на который возлагалась осада Плевны, были произведены изменения. Помощником князя Карла был назначен вызванный из Петербурга известный военный инженер генерал Э. И. Тотлебен, который прославился во время героической обороны Севастополя в Крымской войне 1853–1856 годов. Генерал П. Д. Зотов возвратился к исполнению прежних обязанностей командира 4-го корпуса. Вся кавалерия была подчинена генералу И. В. Гурко. Эти перемены несколько улучшили управление войсками[76].

Быстро стали вырастать вокруг Плевны земляные укрепления. Батарея являлась за батареею, и скоро город был окружен кольцом из людей и пушек. В октябре были взяты укрепления Османа-паши на Софийском шоссе, Горный Дубняк и Телиш. После этого для плевненской армии турок создалось такое положение, что к Осману-паше птица не могла пролететь без ведома русских.

Но турки в Плевне не сидели спокойно. То и дело происходили вылазки. Чуть только наступала ночь, вдруг вспыхивали выстрелы, начинался переполох, завязывались ожесточенные схватки, и лишь под утро затихала суматоха.

Туркам приходилось, конечно, тяжело. По заведенному генералом Э. И. Тотлебеном порядку каждое утро на рассвете все, какие только были собраны под Плевной, орудия давали по ней залп; затем начинался обстрел какого-либо одного, заранее определенного пункта, и так продолжалось до шести часов вечера. Затем следовал новый залп из всех орудий и пушки замолкали до следующего утра.

Так было изо дня в день.

В середине сентября Скобелев, уже генерал-лейтенант, получил в командование 16-ю пехотную дивизию, о которой сохранил на всю жизнь теплые воспоминания. Дивизия заняла позиции на Зеленых горах. Бои по Плевной раскрыли в полной мере военный талант Скобелева. Все недоброжелатели его замолчали. Государь вернул полное расположение к нему. В армии не было генерала популярнее Михаила Дмитриевича. Солдаты из полков 16-й дивизии гордились тем, что они служат под его началом, и хвастались перед товарищами, называя себя скобелевцами.

На зеленогорской позиции М. Д. Скобелев теперь являлся полным хозяином. Он немедленно поставил во главе штаба дивизии произведенного в подполковники своего любимца и друга А. Н. Куропаткина, и они стали душой Зеленых гор, сумели так расположить свои полки, что воины чувствовали себя как дома.

Но Скобелеву было мало этого. Он хотел быть поближе к туркам, чтобы быть всегда наготове и, воспользовавшись первым удобным случаем, вновь овладеть позициями, которые дважды уже побывали в его руках.

В одну темную, ненастную октябрьскую ночь он выслал охотников с саперами, и к утру турецкие позиции оказались опоясанными русскими траншеями. Турки пробовали было выбивать русских огнем своих стрелков, но напрасно! Траншеи змеями расползались во все стороны, сеть ровиков оплела все пространство впереди, и турки были так сжаты, что вынуждены сидеть в своих норах, не показываясь днем и лишь изредка осмеливаясь беспокоить русских ночью.

Как только траншеи были сооружены, Скобелев вместе с Куропаткиным поселился в одной из них. Солдаты постоянно видели его. Не проходило вылазки, чтобы он сам не отправлял охотников на турок, давая им наставления, как биться с врагами, заклепывать орудия, выбивать неприятеля штыками. Если же турки делали вылазку, Скобелев всегда возглавлял отражение их атаки.

В тех случаях, когда подготавливалась вылазка, скобелевское напутствие солдатам производило на них бодрящее действие, хотя «белый генерал» никогда не обращался к ним с речами, а только попросту разговаривал с некоторыми.

Вот выстроился взвод охотников. Они взялись подобраться ползком к неприятельским траншеям и ворваться в них, давая возможность товарищам подоспеть как раз во время суматохи.

Скобелев обходит ряды.

– Ну, молодцы, смотри, сделай дело! – слышится его голос.

– Постараемся, ваше превосходительство! – гремит в ответ.

– То-то, постараемся! Надобно, чтобы все чисто было.

– Редуты брали, а тут чтобы осрамиться. Ни в жизнь.

– Редуты, ребята, другое дело. Их взять нужно, а тут только переполоху наделать… Подобрался, кричи «ура» и действуй штыком, пока турок не опомнился. Уходи назад. Измором их доймем, если в честном бою в руки не даются. А чтобы измором взять, покою давать нельзя… Поняли? Начальника, ребята, слушай: сказал он «стой» – ты ни с места… А вразброд будете действовать – самим хуже: перебьют не за понюх табака.

Эти простые слова доходили до каждого солдата.

Однажды, еще до того как Скобелев перебрался на траншеи, он ночью отправился осмотреть работы. Только в сопровождении нескольких офицеров, перейдя Брестовецкий лог, стал подниматься на первый гребень, как увидел бегущих солдат Владимирского полка. Некоторые были с ружьями, а кто и без них.

– Это что такое? – закричал Скобелев. – Стой! Что это за безобразие? Где офицер?

Подошел испуганный офицер и взял под козырек.

– Объясните, что это значит? – обратился к нему генерал.

– Ваше превосходительство! Турки открыли такой огонь, что нагнали панику на солдат… Мы ничего не могли с ними поделать! – смущенно оправдывался офицер.

– Как вам не стыдно, – загремел Скобелев, у вас самолюбия нет! Вы своего долга не знаете… Стыдитесь, молодой человек!

Подошло еще несколько человек. Скобелев пристыдил и их и лишь после этого обратился спокойно и даже ласково к солдатам.

– Не хорошо, ребята, – заговорил он, – вы забыли присягу, данную государю: живота не щадить… Смотрите загладьте скорее свою вину, иначе я не хочу вас знать, не буду вами командовать…

Будьте молодцами… Господа офицеры! Соберите ваших людей, разберитесь по ротам и в порядке идите обратно в траншеи.

Сконфуженные солдаты возвратились к своим товарищам и под страшным огнем турок продолжили работу. Скобелев явился в траншеи почти что вместе с ними. Он увидел, что кое-кто не думал отходить