Полководец, Суворову равный, или Минский корсиканец Михаил Скобелев - Андрей Борисович Шолохов

Генерал Скобелев приступил к подготовке отряда для выполнения основной задачи – взятия двух турецких редутов, располагавшихся на юго-западной окраине Плевны. Характер местности не благоприятствовал успеху наступления. «Для того чтобы достигнуть Скобелевских редутов, атакующим войскам предстояло спуститься по пологому, покрытому виноградниками северному скату третьего гребня в лощину, по которой в обрывистых, труднодоступных для артиллерии берегах протекал Зеленогорский ручей. Через этот ручей был устроен всего только один, очень непрочный, мостик.

Перейдя Зеленогорский ручей, нужно было на протяжении около ста сажен (около 200 метров. – А.Ш.) подниматься по очень крутому скату на высоту, где были расположены турецкие укрепления. Последние состояли из двух, сильной профили, редутов – Скобелевского № 1 (Каванлык) и Скобелевского № 2 (Иса-Ага), соединенных между собою глубокою траншеей, и из линии стрелковых ровиков, вырытых впереди на скате. От редута № 1 шел в северном направлении траншейный ход сообщения, выходивший на дорогу из главного лагеря к редуту Баглар-баши»[74].

Редуты молчали. Видимо, и их защитники тоже утомились и теперь отдыхали, выжидая, когда опять на них пойдут русские.

Зато Кришин и Омар-бей-табия не знали отдыха. Пушки гремели с них непрерывно. В левой стороне от главных редутов вырос новый – Садовый, как его называли уже русские, однако от главных редутов он был отдален и представлял опасность только тогда, когда пришлось бы прорываться на него.

Было три часа пополудни. Еще два-три часа, и должна уже наступить темнота. Кончить с редутами требовалось засветло. Скобелев тяжело вздохнул и подал знак начинать атаку.

Войска уже знали, что Радишевский, или центральный, отряд был отброшен. Скобелев внимательно вглядывался в лица солдат, желая рассмотреть на них впечатление, произведенное вестями о неудаче. Но чем дольше вглядывался он, тем все более чувствовал уверенность в победе. Генерал не видел в солдатах ни тени уныния, ни упадка духа. Люди смотрели бодро, даже весело.

Скобелев взглянул вниз, в логовину, – она вся клубилась туманом. Полки с распущенными знаменами проходили мимо него. Впереди шли музыканты. Так и вспыхивало «ура», когда солдаты равнялись со Скобелевым. С «ура» смешивались их приветственные крики. Вот прошли суздальцы, владимирцы и стрелки, овладевшие гребнем. Вскоре туман в логовине скрыл русских воинов. С редутов, которые виднелись с третьего гребня, затрещали безостановочные выстрелы. Турки оттуда тоже не наблюдали наступавших, но слали пули по тому направлению, где они должны были пройти. Пушки с обеих сторон палили беспрерывно.

Скобелев глаз не спускал с той полосы, где кончался туман и виднелась мокрая земля. Вдруг словно бездна разверзлась и из нее вынырнула на дневной свет небольшая кучка солдат. Вынырнула и остановилась, громко крича «ура». Турецкие пули в одно мгновение смели несчастных. На смену им выбрались еще несколько небольших групп. И их ждала та же участь. Очевидно, из тумана выбегали только наиболее храбрые. Остальные же так и застряли в непроницаемой долине на дне лощины. Видимо, среди тумана бодрость оставила бойцов, сменившись нерешительностью. Это уже грозило и неудачею, и совершенно напрасными потерями людей, гибнувших под турецкими пулями.

Генерал нахмурил брови. В первый раз на его молодом красивом лице отразились следы тяжелого душевного волнения. Нервным движением повернув коня, он отдал приказание идти в атаку Ревельскому полку. Вспыхнуло на мгновение «ура», и полк с распущенными знаменами, с музыкантами впереди ринулся под скат гребня. На Зеленых горах наступила тишина. Зато турецкие редуты превратились в страшные пулеметные машины. Не дождь, не град, а река пуль и картечи лилась в туман, через который должны были пройти ревельцы. Теперь уже на лице Скобелева ясно отпечаталась тревога. Он оглянулся назад, под гребень. Там в последнем резерве стояло всего только пять батальонов: три либавских и два стрелковых – 11-й и 12-й.

Последний резерв! Если и его бросить туда, в эту клубящуюся бездну, что останется? «Белый генерал» знал, что подкрепления к нему не придут. Князь Имеретинский уведомил его, что резервы все уже введены в бой и на Зеленые горы нельзя послать ни одной роты.

Глухое, в котором, однако, не было звуков победы, «ура» раздалось за лощиной. Скобелев быстро обернулся туда, и вздох облегчения вырвался из его груди. Из клубившейся бездны вынырнули цепи ревельцев. Удальцы сделали много. Они были уже около самых редутов, продолжавших сыпать тысячи пуль. Земля размякла, осклизла, обратилась в какое-то месиво. Люди, скользя, увязая и падая, карабкались по ней. Турки стреляли по ним со своей высоты. Густые цепи заметно поредели. Воины уже сбились в небольшие кучки, ложились под рекою свинца. Всего четыреста шагов остается до страшных редутов, но нет возможности пройти это ничтожное расстояние. Словно стена выросла из пуль вокруг, и ничто живое, казалось, не в состоянии пройти через нее. А пройти необходимо.

Хриплым, надсевшим голосом отдал приказание Скобелев идти на редуты последнему резерву. Миг – и оставшиеся пять батальонов скрылись в тумане. Неужели и они так же будут отброшены, как их товарищи?

Но нет, нет! «Ура» вспыхнуло и загремело под самыми турецкими редутами. Наконец-до добрались до них скобелевские герои. Вот они берут ложементы (неглубокие окопы для стрельбы лежа или с колена. – А.Ш.). Еще натиск – и редуты перейдут в руки храбрецов. Турки уже не могут стрелять: слишком близко подошли русские воины. Но что это? Редуты вдруг смолкли. Из-за насыпей поднялись сотни штыков и прямо на головы русских храбрецов опрокинулись защитники редутов.

Закипел кровавый рукопашный бой. Страшно нервное напряжение, и ревельцы, напрасно растратившие свои силы, начали отходить, скрываясь в тумане. Дрались только наиболее стойкие, но уже без всякой надежды на победу.

В самый критический момент, когда успех ускользал, казалось навсегда, Скобелев дал вдруг шпоры своему белому коню и сам вихрем помчался в бой. Перед турецким редутом ему попалась на глаза кучка отходивших в беспорядке солдат.

– Это еще что за стыд! – загремел он, – из-под редута бежать! Смирно! Осрамились! Ружья побросали! Не русские вы! Идите к туркам! Не хочу вами командовать!

И словно переродились эти изнемогающие, измученные люди. Куда только девалось овладевшее ими всецело уныние! В миг перед «белым генералом» появились ряды, раздалось «ура», громкое, могучее, в котором не слышалось совсем недавнего ужаса.

– Так! Молодцы! – гремит Скобелев. – Теперь за мной. Я вам покажу, как русские бьют неприятеля. Сам вас поведу, стыдно тому, кто отстанет. Барабанщики, наступление! Живо! Вперед!

И не глядя следуют ли за ним солдаты, Скобелев помчался вперед к редуту.

Дробь барабанов и полное воодушевления «ура» заглушили грохот орудий. Редута